Сергей Захаров - И восстанет мгла. Восьмидесятые

После полировки на «химии» граненый хрустальный товар проходил приемку, заключительный контроль, получал золотистую наклейку и отгружался на линии упаковки, а затем — ждать своего часа на склад готовой продукции. Использованная кислота из ванн испарялась из открытого отстойника либо сливалась в речушку неподалеку, давно мертвую.

«Химики» были все как один с рубцами после ожогов на коже — спецодежду и рукавицы быстро разъедало, даже гордились ими. Во время смены в носу, в горле и легких горело, воспаленные, красные, слезящиеся глаза щипало, люди надсадно кашляли и выбегали наружу на перекур, чтобы табачным дымом перебить вкус соленого металла во рту.

Помимо «химиков» в цеху трудились в меньшинстве и обыкновенные рабочие. Они за вредность получали молоко. Рабочие побаивались «химиков» и на всякий случай держались от них подальше. У тех была своя жизнь, свои разборки, свои базары, и старожилы рассказывали новичкам вполголоса, что раз-другой, случалось, в ванну с кислотой падал один из «сидельцев», успев лишь кратко завизжать в полете и с шипением мгновенно скрыться под дымящейся поверхностью. Инциденты оформлялись по документам как несчастные случаи на производстве, падение по неосторожности из-за грубого нарушения техники безопасности, и клались под сукно, не заканчиваясь ничем. Тела даже не извлекались из ванн — доставать было нечего.

Особенно нехорошей славой пользовались зловещие резервуары с плавиковой кислотой. Просочившись прожженной спецовкой к коже, она не обжигала, как серная или соляная, человек не чувствовал ничего и продолжал выполнять план полировки оптических линз, для которых другие кислоты были, видать, слабоваты. Лишь где-то через полчаса, а то и позднее, начиналась жуткая боль — кислота исподволь проедала плоть до мышц и нервов, — которую глушили лишь морфий да наркоз, обожженное место вздувалось и отекало. Смерть могла наступить от остановки сердца — кислота связывала кальций в крови, от болевого шока, от почечной недостаточности либо от осложнений. Не самая легкая смерть…

На плавиковой работали одни заключенные. Не страшился их только бригадир Генка. «Химики» сами с молчаливой опаской обходили его: вроде бы случаи растворения заживо происходили после мощного апперкота в подбородок слишком строптивым или разговорчивым зекам, чересчур вникавшим в темные дела безжалостного Боксера.

Бригадир пользовался уважением и у начальства. Цех химполировки всегда выполнял план, дисциплина и порядок в нем были железными, заключенные смиренно трудились на благо родины, не халтурили и не безобразничали.

Поговаривали, что, когда снимут судимость, у Боксера есть вполне обдуманное, зрелое желание и даже неплохие шансы вступить в партию. Общественную нагрузку он нес без кислого выражения на лице, с пониманием. То, что в молодости оступился, надебоширил, не значит, что партия и общество поставили на человеке крест. Всегда можно осознать и раскаяться. По младости с кем не бывает? Тем паче — у спортсмена… Боксер успешно и уверенно двигался по пути исправления.

— Ну че, Толян, Надька довольна жизнью? — подмигнул он Панарову на перекуре. — Все нормально дома?

— Нормально, Генк, все путем, — глядя в сторону и выдыхая сигаретный дым, ответил тот.

— А у самого-то в душе все пучком? — испытующе посмотрел на него Боксер.

— Да нормально, работа как работа, — снова утвердительно кивнул Анатолий. — С «химиками» язык нашел более-менее.

— Если кто из них забыкует или за понятия подтягивать рискнет, ты мне маякни сразу, — с угрозой сжал пудовый кулак бригадир. — Я вопрос вмиг закрою… К тебе предъяв нет, я в курсах. А понятий по жизни и без терпил наберешься.

— А ты в натуре кого-то из них с кислотой в речку слил? — не удержался от любопытного вопроса Панаров, искоса глянув на реакцию собеседника.

— Опять вопросы? Мы же по теме вроде добазарились, нет?.. Ты че, следак, что ль? — жестко среагировал Боксер, мгновенно сощурив колючие свинцовые глаза. — И за натуру не гони, со мной нормально разговаривай!.. Лады?

— Ладно, чего ты закипел, — поторопился успокоить его Анатолий. — Извини.

— Ты лучше за дела наши скорбные помозгуй, — смягчился Генка. — Все пока нормалек, когда свой наряд ментов дежурит. Товар вывозим машинами, а получаем — так, еще зарплату за ходку… Рискуем за гроши, да?

— Меня все устраивает, — поспешил ответить Панаров. — Не сули журавля в небе, дай синицу в руки… Да и риск вроде небольшой.