Сергей Захаров - И восстанет мгла. Восьмидесятые

Шляпа не препятствовал измывательствам, скорее, даже поощрял их.

Он караулил ребят на поворотах, каверзно скрываясь за елками, и за каждую попытку срезать угол назначал в наказание дополнительный «круг почета».

При разминках Алеша с бессильной досадой на себя добредал до финиша одним из последних, вымотав, истратив все силы, и, не успев хоть чуток передохнуть и отдышаться, с безмолвным отчаянием отправлялся бежать следующих пять ненавистных кругов — на время. Результат был плачевный.

— Тройка, Панаров, тройка с минусом!.. И то с натяжкой, — презрительно провозглашал физрук. — Покуда не улучшишь показатели — итоговую за четверть выше тройки в табель не жди. И твоя классная не поможет. Мне все равно, что ты у нее в отличниках ходишь!

Вернувшись с лыжни, вспаренные, разгоряченные, краснощекие ребята гуртом бросились к крану с водой в углу классной комнаты. Хотя пить воду из крана после урока физкультуры изнывавшим от жажды ученикам строго воспрещалось.

Бесшумно войдя еще до звонка, Софья Пантелеевна застигла у раковины двоих зазевавшихся неудачников.

— Так, быстро сюда дневники оба! — прошипела она злобно. — Двойки по поведению… Негодяи! Вы исключение из класса? На вас двоих запрет не распространяется? Правила не действуют?

— А воду не только мы пили, — нахмурившись и потупив голову, невнятным голосом пробубнил Сева Копнин.

— Не только вы? А кто еще?.. Договаривай! — взвилась от ярости классная.

Но Сева быстро смекнул, что ступил на опасную стезю и может сильно повредить своей репутации у ребят. Он замолк и уставился в пол.

— Так!.. Кто еще из вас пил воду после физкультуры? — обратилась классная к притихшему в смятении классу, обведя ребят медленным широким взглядом.

Все уткнулись носом в парты.

— Нужно иметь мужество отвечать за свои неблаговидные поступки. Не прятаться за спинами товарищей, — Софья Пантелеевна с презрительной улыбкой снова окинула всех неспешным взором. — Если струсили и не выйдете сейчас же к доске, двойки получит весь класс… Ну?

На виновников недружелюбно поглядывали девочки, некоторые даже что-то возмущенно шептали и толкали соседей локтем. Пара мальчишек вынужденно, с неохотой поднялась со своих мест и понуро направилась к доске. Поднялся и Алеша, хотя и не в первой тройке. Перед партами выстроилась пасмурная линия человек в десять. Воду пили все ребята без исключения и даже несколько бойких девчонок, но остальные все же остались сидеть и с облегчением поглядывали на раскаявшихся грешников.

— Вот, значит, сколько у нас негодяев, на которых правила не распространяются! — патетично воскликнула учительница. — Ну ладно — Копнин, но ты-то, Панаров!.. Председатель совета отряда и гордость школы! Ты-то как мог?

Алешу так и подмывало заявить, что все до единого мальчики делали то же самое, однако половина их сейчас сидит и злопыхательски ухмыляется. А он нашел в себе силы и мужественно в числе других, лучших, честных и смелых ребят вышел вперед. Но он смолчал.

— Загнанных бегом коней холодной водой отпаивать нельзя!.. Толстого надо читать, Панаров, Толстого! А не Майна Рида! — торжествующе воззрилась на него классная. — Быстро все принесли дневники, мерзавцы!.. Двойки за поведение и родителей на разговор в школу.

Панаров озадаченно рассматривал вторую в жизни аккуратную двойку, светившуюся красными чернилами в дневнике, и запись о вызове родителей. Ведь он добровольно признался, поступил как лучше. А оказывается, выгоднее было всего лишь чуть выждать, помяться и остаться сидеть на месте, как сделали остальные.

Зачем такая кара, наказание, которое настигает не всех провинившихся, а только более честных? Чтобы в следующий раз он поумнел и трусливо прикрылся спинами других?

На следующий день на большой перемене к нему подошел Коля Рудаков.

— Привет, Леха!.. Молодец — мне Гера рассказал! — похвалил он Панарова, дружески похлопав по плечу. — Круглый отличник с двойкой в дневнике — это не то что Копна: у него их там через одну… Не стал пидором, как эти рабоченские. А они на всю жизнь пидарасами останутся. Мы их с Герой зачморим теперь… А на Шляпу насри с его лыжами, он дебил.

Алеша мысленно был в ладу с суждением Коли о физруке и почувствовал, что все же какая-то справедливость есть на свете. И поступил он верно. Хоть мама его и пожурила дома.

— Ну давай, начни с четвертого класса двойки в дневнике носить, — с укором предложила она. — Сперва одну, затем вторую — так незаметно и скатишься.