Мишель Деон - Высший круг

Бруштейн ходил вокруг да около, и Артур забавлялся, терпеливо дожидаясь минуты, когда тот решится.

— Портер говорил мне о вас много хорошего. Меня всегда удивляло, что столь хорошо информированный человек порой доверяет единственно своей интуиции. Он предпочитает иметь чутье: седьмое чувство, совершенно иррацио­нальное.

— Когда вы были офицером-шифровалыциком, у вас тоже было чутье.

— А, он вам рассказал! Мне дважды повезло: я взломал код японцев и Кригсмарине. Чистая случайность. Попробовал один ключик — и замок открылся. Давайте возьмем по мороженому, чтобы забить вкус этих жирных гамбургеров.

Им принесли вазочки с экстравагантными разноцветными сочетаниями мороженого, засахаренных ягод, взбитых сливок, а поверх всего был зонтик, который держала в руке марципановая фигурка.

— В определенный момент дурной вкус становится искусством, — сказал Артур.

Это замечание ввергло Бруштейна в пучину размышлений.

— Кстати, — сказал он, не донеся ложечку до десерта, — по поводу этой «Сосьедад минейра де Манаос», мне кажется, что нужно великодушно побуждать господина Луиса де…

— …Соуза…

— …господина Луиса де Соуза ею завладеть. Она ухе три года на ладан дышит, выдавая ужасающие отчеты. Цена ее акций на рынке упала ниже некуда, но из конфи­денциальных источников известно, что недавно пробурен­ные скважины подают надежду на нефть.

— А если нефти нет?

Бруштейн принял огорченный вид.

— Тогда господин Луис понесет большие убытки. Это риск, с которым дельцы вроде него постоянно сталкиваются в сво­ей жизни. Он поправит свои дела или сядет в тюрьму.

— Я не хочу, чтобы он разорился.

— Поймите: люди нашего ремесла никому не желают разорения. Мы хотим создавать перемещающиеся богат­ства, нам нужен мир миллионеров, которые не знают, куда девать деньги. Как нам без них жить? Вы быстро поймете, Артур: мы ничего не создаем, мы спекулируем на глупости, на тщеславии, на жадности или на отсутствии интуиции. Я все же удивлен, что этот человек остановил свой выбор на стажере, новичке, не опасаясь, что он все разболтает. Хотя… в конце концов… Возможно, господин де Соуза и прав. Вам решать. Не говорю вам о совести. На нью-йорк­ской бирже все делается слишком быстро, так что ее спро­сить не успеваешь.

— Так как мне быть?

Бруштейн улыбнулся, проглотил ложечку мороженого и отодвинул тарелку. В его светлых глазах промелькнули лу­кавая искорка.

— Не навязывая ему решения, позвольте ему разместить предложение о покупке акций. Он избавит нас от убыточ­ного предприятия. Я поговорю с Янсеном о том, как вас отблагодаришь.

— А если в Амазонии действительно есть нефть?

— Не смешите меня.

После обеда в контору Янсена и Бруштейна позвонил Жетулиу. Артур дал «зеленый свет»: наполовину потому, что ему нравился Бруштейн, наполовину потому, что ему не понравились манеры де Соузы. Провернув операцию, он обнаружил в конце месяца, в довесок к зарплате, скромный конверт, решивший материальную часть вопроса о сентябрьском бегстве с Аугустой. Бруштейн принял сокрушенный вид, когда Артур его благодарил:

— Мне жаль господина де Соузу. Слухи о нефтяных скважинах оказались более чем преждевременными, скажем даже несуществующими.

— Вы это знали?

— Разве можно что-нибудь знать с абсолютной уверенностью? Вся моя жизнь состоит из сомнений и случайностей.

Элизабет по-прежнему появлялась около полуночи, как придется, с бесшабашностью, за которую он сердился на нее не больше, чем за ее исчезновения или внезапные появления. Застав Артура за подготовкой к октябрьским экзаменам, она раздевалась в мгновение ока.

— Ты слишком серьезен. Это тебя погубит. Валюсь с ног.

— Спокойной ночи.

Завернувшись в простыню, она мгновенно засыпала. Часом позже простыня была сброшена, она, обнаженная, лежала на спине, положив одну руку на грудь, а другую на живот, как стыдливая Ева Арко Фоскари из дворца Дожей. Зачем она приходила к нему? Поутру, когда он возвращался с пробежки в Баттерипарке, она еще спала или уже уходила. Артур постепенно начинал походить на нее. 0н брал то, что она ему давала, то есть очень мало и много: свое присутствие в этом городе, где все чрезмерно, а на тебя обращают не больше внимания, чем на козявку. Когда они находили время поговорить, разговор не касался близко никого из них, не выходя за рамки нейтраль­ной территории, даже когда всплывали имена Жетулиу и Аугусты. Да, репетиции продолжались. Новичок Джерри осваивал все с озадачивающей легкостью. Тельма не про­являла никакого воображения, но все хорошела. Как только она появлялась, по маленькой сцене, оборудованной в студии, где пьеса медленно обретала форму, проносился вздох вдохновения. Петр и Ли гастролировали на Западе, играя в «буржуазной» пьесе. Они были потеряны для теат­ра. Элизабет сразу же отказалась от их здорового питания, и Артур даже подозревал, что иногда вечерами она злоупотребляет чилийским вином. Что же касается театра, в котором будет идти спектакль, Элизабет решила, что это будет заброшенный док.