Николай Васильев - Три жизни одного из нас [СИ]

— Во всяком случае, там надо искать в первую очередь, — решил Сергей Андреевич. — А след-то его в пойме ручья я точно обнаружу — если он там был.

Карцев тотчас поднялся, объяснил рабочим, куда идет и в третий раз вернулся к тропе. Уйдя с просеки по азимуту, который время от времени контролировал популярным в Борисихинской партии шейным туристическим компасом, он довольно быстро попал в долину указанного ручья — и почти сразу на сочной пойменной траве поймал свежий след болотника сорок пятого размера! След шел вниз по долине, был повсеместно отчетлив, и Карцев целеустремленно ринулся по нему. Через некоторое время он вышел к слиянию двух ручьев и в стволе росшей на стрелке ели увидел воткнутый топор, а у ее комля — трехлитровую банку томатного сока и ящичек со сливочным маслом!

— Бедный Сашка! — умилился Сергей. — Долго же таскал ты эту обузу!

Не тронув ничего, он порыскал в округе, вновь поймал след, но вскоре тот вышел за пределы поймы, на проклятый брусничный склон! Карцев скинул с плеча ружье, бахнул в воздух, но сколько ни вслушивался, голоса не услышал. Он покричал некоторое время (с тем же результатом), потом стал смотреть на карту, соображая, куда еще может занести с этого склона чертова Сашку. Получалось, что может, в том числе, и в исток Линды. Для очистки совести Карцев еще пошарахался по склону с потерянным следом, вновь убедившись, что это лишняя трата времени, и, прихватив с собой брошенное имущество, двинулся в сторону Линды. Но в пойме истока следов пропавшего он, как ни старался, не обнаружил. Вечером и ночью они в лагере периодически стреляли из ружья и ракетницы, жгли высокий костер, кричали — уже мало веря, что их товарищ вдруг выйдет к ним, радостно улыбаясь…

В полвосьмого утра Карцев, собравший таки из разрозненных проволочек антенну, тускло сообщил начальнику партии о пропаже студента и все обстоятельства этой пропажи.

— Так говоришь, след оборвался в трех километрах от нового лагеря? — с надеждой в голосе спрашивал огорошенный Аркадий Алексеевич, вероятно, проклиная день, когда в его лагерь пришел этот болван Карцев. — Значит, он недалеко и может найти вас. Ведь окрестности лагеря он видел, узнает?

— Он из Воронежа, Аркадий Алексеевич, — с безнадежностью напомнил Карцев. — Там степи. А здесь глухая тайга, в которой он почти не ориентируется. И может пройти мимо лагеря в ста метрах, не заметив его.

— Хорошо. Все же пока в экспедицию сообщать про это ЧП не будем. Поищи его еще. И все время жгите дымный костер, кричите, шумите. Если же толку не будет, вызовем завтра спецрейс, перебросим к тебе большую часть партии и тогда будем искать вместе. Из города, конечно, тоже нагрянут: инженер по ТБ, профсоюзник…

Весь день Карцев бродил по окрестностям, сделав круг диаметром километров десять, но даже следов Саши более не обнаружил. Вконец измотанный, он вышел вечером к лагерю, где исправно горел сигнальный костер, но его дыма он сам днем не видывал. К обеду следующего дня Ми-8 привез восемь поисковиков во главе с Кривоносом — с палатками, продуктами и прочим.

— Показывай, где ты был, где видел последние следы и давай свои соображения, — взял с места в карьер начальник. Разложили карты, склонились, вникли.

— Ни хрена себе, местечко для пропажи он выбрал, — присвистнул грубоватый Юра. — Самый стык двух речных систем. Хорошо, если он свалился в систему Чилимбы: тут нашего базового лагеря при ходе вниз ему не миновать. Да и места там с дорогами, посещаемые людьми. А если он уже крутанулся и вышел к Линде ниже? Да рванул вниз по ней? Там-то ни дорог, ни людей, только кое-где избушки охотничьи — пустые в связи с межсезоньем… Элементарно пропадет.

— Надо проверить все варианты, — решил начальник. — Завтра с утра к нам вновь придет вертолет и разбросит поисковые пары по долинам. Желательно подальше, километров за тридцать от этого лагеря. Будем искать следы в местах выброса и затем двинемся вверх с целью поиска тех же следов и возможного перехвата Саши. Идти шумно, с периодическими криками и стрельбой. Но это — завтра. Сейчас надо обустроиться в лагере. Мы же, — повернулся он к Карцеву — сходим с тобой в то место, где студент оставил груз и снова поищем. Что у него с собой еще было?

— По-моему, ничего. Кроме антенны.

— Зачем же тогда он бросил топор? — удивился кто-то…

В конце восьмого дня безрезультатных поисков все пали духом. На Карцева же вообще старались не смотреть: так он стал мрачен, худ и черен. Он мотался в самые дальние, глухие углы, прометая тщательнейшим образом выпавшие ему долины и лога, замечая следы лосей, оленей, медведей, даже, кажется, зайцев — но Сашиных следов уже не встречал. Как и все прочие следопыты.