Николай Васильев - Три жизни одного из нас [СИ]

— Разве лагерь не в той стороне? — растерянно спросил он.

— Да ты что? — растерялся в свою очередь начальник. — Вот же уклон к речке. И следы наши… Ты смотри у меня, помощничек! Так вот упилишь — и ищи тебя, свищи!

Под вечер, когда основные работы по обустройству лагеря шли к завершению, Карцев взял у Саши ружье (его выдал тому еще в начале сезона Кривонос, предупредив, что ружье его собственное и им, конечно, надо дорожить) и отправился уточнять привязку лагеря. Если предварительно определенное местоположение было верно, то метрах в восьмистах ниже в Линду должен впадать слева приток, а еще через двести метров должно быть слияние с правым истоком Линды.

Примерно так все и оказалось. Хотя левый приток встретился через семьсот метров, а слияние с истоком было еще через триста метров, но это могло быть обусловлено погрешностями топокарты или в шагах. Были, правда, и еще кое-какие неувязки: в частности, не полное совпадение контуров болотистых прогалин, положения излучин Линды… «Мелочи все это, — одернул себя Карцев. — Главное совпало — ну и заглохни…»

В половине восьмого утра Карцев, как и полагалось, вышел по «Карату» на связь с базой. В эфире громко перепирались какие-то «Калории».

— Не дадут переговорить! — раздосадовался Сергей. Тут же в опровержение его предположения в динамике пискнуло, и отчетливо раздался голос начальника:

— Бук-шесть, я — Бук-один! Бук-шесть, Бук-один! Как слышишь, прием!

— Нормально, нормально слышу! — обрадованно закричал в микрофон новоиспеченный радист.

— Бук-шесть, не ори так, я слышу тебя хорошо. Видимо, антенну удачно поставил… Ну, как у тебя, все в порядке?

— Да, да! Стоим, вроде, на месте, лагерь устроили в трехстах метрах от вертолетной площадки, на Линде. Сегодня схожу в рекогносцировочный маршрут, разыщу лесоустроительные просеки, определюсь с первой линией шурфов и завтра начнем работать плотно.

— Ну, хорошо. А что значит «вроде»? Ты что, не ходил привязываться?

— Ходил, ходил, — успокоил шефа Карцев. — Все нормально. Это я перестраховываюсь…

— Ты перестраховываешься, а у меня должна душа болеть? Не надо этого! Ладно, раз все нормально — давай до связи.

— До связи, — буркнул пристыженный Карцев и выключил рацию.

Вылезши из своего «гробика» и пройдя по сплошному накату нар, он спрыгнул на травянистый пол, привычно оделся-обулся (сразу в маршрутную форму) и, достав из рюкзака умывальные принадлежности, вышел наружу. Солнце, уже поднявшееся над лесистым водоразделом, весело посматривало на их оранжевый лужок, посверкивающую струйками речку, нежно зеленеющие болотца и дымящийся костерок, возле которого сидели на бревнышке Саша и Саня: первый — согласно очереди кашевара, а второй варил традиционный чифир.

— Ну, что там с завтраком? — приветливо спросил начальник отряда.

— Каша доходит, Сергей Андреич, а чай пока заваривать не стал, — обстоятельно отвечал студент. — Ждал, когда встанут…

— А как чифир? — зацепил Карцев и Саню.

— Вот-вот, начальник, — усмехнулся незлобливо тот. — Может, хапанешь?

Карцев хохотнул в ответ и порулил к кустам, отливать. Комары уже донимали, но мошка и оводы пока не вылезли из своих укрытий. По-быстрому умывшись, он посмотрел на часы и, набрав в грудь воздуха, мощно прокричал:

— Чебураха, Федорыч — па-адъем!!

— Эк ты спохватился, — с язвинкой промолвил Саня. — Федорыч давно рыбу ловит… Вишь, во-он внизу его удочка мелькат?

В маршрут Карцев взял Бычковского.

— Раз уж ты дежуришь, — сказал он Саше, — дежурь до вечера. Заодно проследи, чтобы Федорыч мусорку выкопал и баню с Саней соорудил. Сушины тут, слава богу, есть. Если успеете, сочините стол и сиденья вокруг: что ж обедать с колен? Над костром навесик бы надо сделать — вдруг дождь? В общем, гляди сам, обустраивайтесь…

Тут он повернулся к Бычковскому, оглядел его приземистую неказистую фигурку, разлапистые бахилы и корявые кисти рук, потряс объемный рюкзак («Что он туда успел напихать?») и, глядя в поднятые к нему простодушные глаза, бодряческим голосом спросил:

— К маршруту готов?!

— Обижаешь, начальник! — так же бодрячески отвечал Чебураха.

— Тогда вперед и с песней! Какую знаешь

— «Калинка» годится?

— Запевай! — разрешил Карцев и пошел размашисто уже знакомым путем вниз по долине.

— Полюбил меня Никита-водовоз… — неожиданным сочным баском начал двинувшийся в кильватере Витек

— …повалил меня Никита на навоз! — подхватил своим баритоном Карцев, знавший этот вариант многострадальной «Калинки».