Николай Васильев - Три жизни одного из нас [СИ]

— Калинка, калинка моя, — грянули они в два голоса, — в саду ягода малинка моя!

Просеку Карцев поймал удачно. Разумеется, это была не просека, а всего лишь прямолинейный путик с трехсторонними засечками на деревьях и пеньками вырубленного вдоль него подлеска. Лесоустроителями такие путики размечались по ортогональной сетке: четыре на один километр. Частые просеки ориентировались субмеридионально, редкие — субширотно; в местах их пересечения устанавливались квартальные столбы с маркировкой. Геологи с удовольствием использовали эти путики-просеки для своих разнообразных нужд. «Вот это и будет наша первая магистраль, — решил Карцев. — Сейчас двинем по ней на юг, до пересечения с широтной просекой, по которой и заложим первый профиль шурфов. А чтобы время даром не терять, пойду пока маршрутом…»

Он сделал в месте пересечения просеки с речкой первую точку наблюдения, подробно описав породный состав галек из русла («Странно, галек аляскитовых гранитов что-то нет!») и, все еще недоумевая, стал подниматься вдоль просеки на пологий правый склон долины Линды. Склон вначале был наглухо задернован. Наконец, метрах в пятистах от речки в закопушках стал встречаться щебень — однако же, не гранитов, а слюдяных сланцев. Карцев достал из сумки геологическую карту предшественников, вгляделся в нее: да, сразу от реки должно было тянуться поле гранитов, а вместо них он видит сланцы и только сланцы. Что за черт?!

Он продолжил маршрут с чувством ноющего в груди беспокойства, беды. Под дерном, а потом и в открытых высыпках встречались только сланцы. Через два километра он вышел на водораздел, но и там гранитов не оказалось. Вновь вынув карту, Карцев стал ее внимательно анализировать и вскоре понял, как грубо ошибся при высадке.

Оказывается, в пяти километрах к северу от Линды протекала подобная ей речка, и подобие это было почти абсолютным: она принимала справа и слева такие же притоки, делала те же изгибы, ее окружал тот же пологохолмистый болотисто-лесистый ландшафт. Были, конечно, и отличия, особенно заметные ниже по течению, но верховья этих речек поражали своим сходством. Только вот геологическая ситуация существенно разнилась: в бассейне северного близнеца не было выходов никаких гранитов, тем более аляскитовых.

— Что, Андреич, что-то не так? — с неподдельным сочувствием спросил маршрутный рабочий.

— Ох, Витя, все не так! — в сердцах вскричал без году неделя начальник отряда. — Чтоб у меня хрен на лбу вырос! А у штурмана этого поганого вовсе отсох! Не там, не там нас выбросили!

— Значит, зря мы лагерь строили… — немного помолчав, опечалился Чебураха.

Карцев резко подскочил с валежины, убрал карту в сумку и сказал:

— Жмем в лагерь, пока ребята к заготовке дров не приступили. А то они меня сожрут!

Услышав по утренней связи о казусе с высадкой, Кривонос жестко спросил Карцева:

— На этот раз ты выяснил все досконально?

— Да. Вчера после обеда повторно сходил на юг, дошел до подлинной Линды, нашел и граниты и ту площадку, на которую должен был высадиться. Подобрал также место для нового лагеря. В принципе, часть груза можно было бы перетащить туда самим…

— И потащишь, если вертолета долго не будет! А это вполне вероятно, потому что обычно к концу месяца пилоты вылетывают свою саннорму. Так что молись вертолетному богу, Карцев! — все еще злился начальник. — Сейчас я свяжусь с городом, сделаю заказ, но принят ли он и на какое число, мы узнаем только завтра. Как у тебя там с «хвостами»? — вдруг спросил он.

— С чем? — растерялся Карцев, но тут же понял и ответил: — «Хвостов» порядком.

— Ну, подготовь с десяток да потемней. Небось, вертолетчики оценят. У меня все. До связи.

Назавтра оказалось, что заказ принят лишь на второе июля, то есть перелет откладывается на пять дней.

— Буду пока перетаскивать то, что можно, — полувопросительно заявил по связи Карцев.

— Таскай, — ответствовал начальник. — Работа, даже ненужная, дисциплинирует.

Ранним утром следующего дня, когда все «карцевские», вымотанные вчерашними ходками с предельными грузами, тяжко спали, над головами явственно загудел вертолет. Ничего не понимающий Карцев выскочил из спальника и палатки, задрал голову и увидел, что тот кружит над их лагерем, снижаясь.

— Подъем!! — заорал он. — Подъе-ем!

Все тоже повылезали: хмурые, даже злые. Тем временем вертолет уже подсел, не выключая винтов, на их единственно приемлемой площадке, в тех же трехстах метрах от палатки.