Николай Васильев - Три жизни одного из нас [СИ]

— Ох, как ты мне хорошо сделал! — сказала она немного погодя. — До сих пор дрожу. Не понимаю, как это жена решилась с тобой расстаться…

Карцев промолчал, легонько ее поглаживая и пожимая.

— Что ж, раз ты такой милый, я тебе тоже угожу. Редко кому это делала, а тебе сделаю.

С этими словами она высвободила мужское «естество». Карцеву минет почему-то не нравился, но он уже знал: отвергать женские секс-изыски нельзя… В какой-то момент она подключила руку, но Сергей сжал ее кисть, останавливая:

— Дай мне внедриться в твою «люлю», — шепнул он. Она согласно сползла на фуфайку и откинулась на спину…

— Не-ет, — торжественно сказала при расставании Тамара Иосифовна, — я не я буду, если не организую тебе комнату в нашем общежитии. Такого мужика на сторону отдавать глупо!

Через два дня Карцев вселился один в трехместную (по здешним меркам) комнату, а на третий был оформлен геологом в Борисихинскую партию М-ской геологосъемочной экспедиции.

Как известно, понедельник — тяжелый день. Если Вы хоть немного фаталист, не стоит затевать важное мероприятие в понедельник. Сергей Андреевич Карцев полагал себя последователем Фейербаха и Маркса и, соответственно, существование божественного руководителя категорически отрицал. Однако в его жизни, как и у каждого, происходило много случайностей — приятных и не очень. Были и повторяющиеся случайности: находки денег или их потери, нечаянные встречи с хорошими знакомыми в разных концах города или даже в чужом, неожиданное отсутствие (о, радость!) приема у стоматолога, уход надолго всех родных из дома именно в тот вечер, когда забыт ключ от входной двери, — да мало ли какие еще…

Будучи естествоиспытателем, Карцев стал запоминать и классифицировать подобные случаи, пытаться обнаружить какую-либо причинно-следственную зависимость, даже самую абсурдную. И вот что у него получилось:

1) неприятные случайности происходили, когда он не проигрывал мысленно возможные варианты событий или какой-то из вариантов забывал; при этом неприятность подкарауливала именно по забытому варианту, а если он припоминал все, то никаких случайностей не возникало.

2) случайные встречи бывали с теми, к кому он в данный период был неравнодушен (тайно устремлен); притом они были относительно часты, а по прошествии времени, когда его устремления изменялись, встречи прекращались — но могли участиться другие: с новым объектом дум и чувств.

3) из всех дней недели чаще случайные неприятности приходились на понедельник.

Карцев и так и сяк пытался обосновать полученные эмпирические зависимости с позиций диалектического материализма, памятуя, что случайность — это непознанная закономерность, но в итоге спасовал и погряз в постыдном фатализме. А еще он где-то прочел, что случайности — это язык, на котором Господь разговаривает с людьми…

Тем не менее, именно на понедельник был назначен отъезд машины с грузом для Борисихинской партии. Карцев, естественно, напросился в пассажиры. Прибыв к назначенному времени (восемь утра) в город, в экспедицию, он промаялся до десяти, после чего узнал от главного инженера, что машина уже ушла — но не из города, а с Криволуцкой базы! То есть практически от его общежития!

Донельзя раздосадованный, Сергей Андреевич рванул на автовокзал и едва успел на рейсовый автобус до Борисихинска. Однако на этом зловредное влияние понедельника не кончилось: проехав большую часть пути по тряскому грунтовому шоссе, старенький автобус основательно сломался. После нецензурных филиппик взбешенного шофера по поводу отечественного автобусостроения, службы главного механика и ленивых, тупых автослесарей стало ясно, что придется дожидаться аварийщиков, которых, впрочем, еще надо как-то об аварии известить. А солнце, между тем, клонилось к западу…

Угрюмые пассажиры потянулись на выход и частью выстроились вдоль шоссе в надежде поймать попутку, а частью рассыпались по кустам: собирать сушняк на ночь и для других неотложных дел. Карцев тоже некоторое время постоял на обочине, но попутки были редки, обычно загружены людьми и останавливались весьма неохотно: разве уж ради знакомого человечка…

— Далеко ли до Шаталинского леспромхоза? — спросил Карцев у погруженного в черную меланхолию водителя.

— Километров с пятнадцать будет…

— Тогда я пойду. Если что — подберете по дороге.

— Если что? — уныло скривился горемыка.