Полина Жеребцова - 45-я параллель

– Слава богу, мы с женой с вашего дворика переехали! Господи, как повезло!

Надо сказать, что именно они жили в квартире напротив Трутня, до тех пор пока туда не въехали бабушка и внучка.

Поскольку милиция никак не вмешивалась в незаконное истребление животных, все продолжалось своим чередом. Светлана вместе с мужем поймала запутавшегося в камышах чужого индюка, зарубила его тяпкой и приготовила обед. Перья Алексей и Светлана закопали, чтобы хозяева птицы не вышли на след воришек. Бабка Алиса, наблюдавшая преступление, уверяла, что забивали индюка с молитвой.

Больше всего мне хотелось сбежать и забыть эти места. Но при этом я понимала, что люди здесь были не сами по себе жестоки и безграмотны. Пособия и пенсии в стране таковы, что ничего другого им не оставалось, кроме как воровать, собирать на свалке гнилую картошку, просить милостыню или сдавать на лом железо и алюминий.

Муж Светланы Алексей каждый вечер читал проповедь о том, что скоро начнется великая битва между русскими и всем остальным миром.

– Я жду всемирную войну с нетерпением! Пусть земля обагрится кровью! Русские победят! – голос Алексея гремел над травами и цветами. – Ад выглядит как пчелиные соты. – продолжал он. – Там горит огонь. Запах серы витает повсюду, и нет спасения! Черти! Черти!

– Мы уйдем в монастырь, к святым людям! – сообщила Светлана.

Пока я слушала Алексея, дядюшка Шило поймал щенка, разрубил его топором, поджарил и съел. Одну лапку он решил засолить и высушить на своем участке прямо под домом.

Дети Трутня бросились ко мне.

– Тетя Поля, дядюшка Шило опять мучил собачку! – кричали ребятишки.

Моя мама в этот момент находилась у общей качалки, она собиралась набрать воды, чтобы постирать тряпку, которой мыла подъезд.

Шило, заметив ее, заорал из своего окна:

– Убирайся, чеченская тварь! Не смей брать воду подле моего подъезда! – и грязно выругался.

Мама в долгу не осталась, ответила, что место Шило – на зоне.

Дети, бывшие свидетелями этой сцены, подобрали камни с земли и начали бросать их в уголовника. Несколько камешков попали старику в лицо.

Любава и Гришка кричали:

– Убийца! Мразь!

Трутень высунулся из подъезда и детей отругал.

– Надо убить Джульетту, – поддержал он дядюшку Шило.

Мама сказала:

– Твои дети гордятся тобой. Не разочаровывай их. Они любят животных.

Трутень продолжал бурчать.

– Убьешь нашу собаку, поймаем твою и тоже убьем! Написано в Коране: око за око. За собаку – собаку. За ребенка – не его убийцу, а – его ребенка! Мы живем по законам гор! Ясно? – крикнула я.

После моих слов Трутень смутился и сообщил, что ничего против нашей собаки не имеет, а дядюшка Шило спрятался за шторами.

Дочь Трутня, Любава, видя, что мы не даем в обиду Джульетту, напросилась ко мне учить стихи, которые ей задали в Доме творчества.

– Не выучу Лермонтова, дедушка Мирон не купит краски, – назвала она жесткие условия директора.

Отказать я не могла.

После того как стихи, пусть и с запинками, были выучены, Любава попросила отвезти ее назавтра в поликлинику.

– Мама болеет, а папа пьяный, – сказала девочка.

Прививку делали натощак, поэтому мы отправились в путь очень рано. Первое, что бросилось в глаза в медучреждении, – навесные старинные часы в холле. Их желтый деревянный корпус был круглым, циферблат с черными римскими цифрами – белым, а стрелки походили на мушкетерские шпаги.

В поликлинике много лет не делали ремонт, о чем свидетельствовали грязные стены, пятна и трещины в потолке. Местами облупилась штукатурка.

Врач, который должен был сделать Любаве прививку, задерживался.

В какой-то момент уставшая и голодная девочка спросила:

– Который час?

Я вышла в холл, посмотрела на часы и вернулась:

– Восемь сорок.

Пожилая женщина с мальчиком, они ждали в очереди, после моих слов вытащила из кармана телефон, глянула и сказала:

– А мои на две минуты спешат.

От долгого ожидания Любава вскоре опять заныла:

– Когда меня примут?

Я снова пошла в холл, посмотрела на часы:

– Сейчас девять тридцать пять.

Отец с двойняшками, сидевший напротив нас, глянул на запястье и утвердительно кивнул.

В поликлинику прибежала Катя, подружка Любавы. Она тоже решила сделать прививку.

– Иди посмотри, который час, – попросили меня девочки.

– Посмотрите сами, – ответила я, изрядно разозлившись на непунктуального врача.

Через три минуты девочки вернулись.

– Нет их! Там их нет!