Полина Жеребцова - 45-я параллель

– Кого нет?!

– Часов!

– Не может быть! Куда же они делись?

Мы отправились в холл вместе: я, Любава и Катя. Под потолком, на том месте, где были часы, висела пыльная пластмассовая гирлянда желто-оранжевых кленовых листьев.

В лабораторный кабинет с анализами спешила дородная медсестра. Я окликнула ее.

– Где часы?!

Медсестра вздрогнула, внимательно посмотрела на меня и отчеканила:

– Лечиться вам надо! Какие часы?!

– Здесь висели, под потолком! – хором воскликнули мы.

Она смерила нас долгим презрительным взглядом и удалилась.

За медсестрой появилась прихрамывающая пожилая санитарка.

Я спросила:

– Где часы, которые здесь висели?

Санитарка посмотрела на нас подозрительно:

– Кто вам сказал про часы?

– Никто. Мы их видели.

– Хм, – недоуменно пожала плечами она. – Здесь действительно были часы, но они упали и разбились летом 1991 года. С тех пор висит гирлянда… Я сама ее вешала, поэтому помню.

Мы остолбенели. Никакого логического объяснения этому не было.

Но то, что село полно аномальных загадок, оказалось правдой.

Врач, который должен был сделать прививки, так и не явился.

Выйдя из поликлиники, Катя отправила нам воздушный поцелуй и засеменила к озеру, а мы с Любавой зашли к ее бабушке по отцу, проживающей в центре.

– Девочки, отведите мою овчарку к дядюшке Шило, – попросила бабушка Любавы, предложив нам поучаствовать в убийстве.

Овчарка раздражала хозяев тем, что гоняла домашнюю птицу.

Я возразила:

– Не лучше ли отдать собаку охранять двор?

– Нет! Пусть убьют и съедят. Я так хочу. Собака год прожила. С нее хватит!

– Вам сколько лет? – не выдержала я.

– Восемьдесят три.

– Долго же вы живете!

Я забрала овчарку и отдала людям, чей дом возвышался у самых холмов: им нужен был пес для охраны. Овчарке новые хозяева понравились. Она носилась по двору и благодарно виляла хвостом.

К вечеру дядюшка Шило напился водки и без трусов выкатился из подъезда, где играли дети Ворона и Трутня. Алена попыталась затащить его домой. Шило несколько раз ударил ее костылем.

Я решила написать заявление в администрацию, а бабка Алиса, узнав об этом, запричитала:

– Ну и что, что голый! Он с молодости спал на улице без трусов. А мог на лужайке и кучу навалить. Почему вы, чеченские баламуты, удивляетесь нормальной жизни?!

На это я заметила:

– Так жить неправильно!

Проснувшись, я узнала, что в соседнем доме беременную женщину застрелили собутыльники. Другая беременная жила в подвале, где обитали огромные крысы. Никакой помощи от властей ни беженцам, ни бомжам не предоставлялось. Беззаконие было хуже, чем в негритянских гетто. Каждый должен был защищать себя сам.

В туалет жители выходили с самодельными кастетами, а я с кинжалом.

Наскоро позавтракав, я удрала ото всех в заброшенный сквер. Прохожие смотрели неодобрительно: как я посмела поставить ноги на скамейку?

А я писала дневник:

Привет!

На днях пьяная Алена кричала дядюшке Шило:

– Ты убил моих детей!

Она имела в виду щенят.

Трутень и другие соседи заступались за калеку.

Жители из коттеджа напротив дрались.

– Мудаки, зачем убили нашего кота?! – кричали женщины.

– Безродные шлюхи, сейчас мы и вас убьем, – отвечали им мужчины.

В ход пошли доски из забора.

Оказалось, разборки устроили люди, которые живут в одном частном доме, только вход с разных сторон!

Кончилась драка обещаниями поджечь «чужую» сторону.

Сделав запись, я отправилась к озеру, намереваясь провести возле него весь день. На берегу требовалась осторожность, поскольку в высоких травах шипели гадюки, дополняя собой пейзаж с перегороженным пляжем.

Воды озерца были настолько мутными, что рыбки задыхались. В июле водоем обмелел, но чья-то настойчивая корова решилась искупаться. Шкура коровы была коричнево-белой, а морда умной и грустной. Дойдя до середины озера, корова попыталась окунуться, но даже там оказалось слишком мелко. Только ужи и медянки резвились, высовываясь из воды. Обиженно помычав, корова ударила себя хвостом, а затем догадалась, легла на дно, и прохладная водица омыла ее спину.

Июльские травы и кустарники приобрели цвет выгоревшей соломы, а внутри густых спутанных нитей мелодично раздавалось шипение пресмыкающихся. Наблюдая за коровой, я не теряла бдительности: во-первых, из-за гадюк, а во-вторых, были еще и двуногие твари, от которых тоже следовало держаться подальше. Никакого расслабления и медитации. Здесь нельзя уйти в Нирвану. Только острый глаз и наточенный коготь помогут выжить.