Михаил Каминский - Переполненная чаша

Как все люди, Молотиловы тоже совершали прогулки и путешествия. Например, в Ливадию и к Ласточкину гнезду. Если со всей откровенностью, эти странствия Молотилову не понравились. Сильно пахнет селедкой и мокрым железом. А потом, всю видимость в сторону берега застят те, что с фотоаппаратами. Выстроятся вдоль борта плечом к плечу и снимают в свое удовольствие. А в сторону моря наблюдать нечего — волны и волны, как на картинах художника Айвазовского. Кстати, на одной экскурсии им сказали оригинальную новость, что этот Айвазовский рисовал море по памяти. Сидел в комнате, отвернувшись от окна, чтобы живые и натуральные волны не мешали его воображению, и рисовал. Молотилов подумывал — и Ариша не возражала — тоже купить фотоаппарат, чтобы иметь право стоять у самого борта и видеть все красоты берега. Но не купил, хотя денег было достаточно, потому что не за тем приехал. Ведь мало нажать на кнопку, еще надо вытерпеть очередь в фотоателье, да не одну — две: сдать пленку и получить обратно. И снимки печатай, иначе зачем кутерьму затевать? А он прибыл лечиться, и — тьфу-тьфу! — здоровье уже пошло на поправку.

Правда, с бальнеологической лечебницей вышла накладка. Во-первых, смешно подумать, грязи на всех не хватает. Во-вторых, еще один анекдот случился. Хорошо, что не с самим Молотиловым, а то бы впору собирать вещи и — подальше от стыда. Вместо грязи ему предложили кислородные ванны, сказали, что тоже помогает. Приходишь в определенный час, ни раньше ни позже, и садишься перед дверью, имея при себе мыло и полотенце. Таких дверей в коридоре штук двадцать, и перед каждой ждут больные — попарно: двое мужчин или две женщины, так как кабинки с двумя ваннами. Если опоздаешь — пропал твой сеанс. Молотилов не опаздывал. Они с отдыхающим товарищем из Яшкуля образовали постоянную пару. Уже здоровались и прощались: до завтра, мол. Но не разговаривали о подробностях, потому что болтать в течение процедуры не рекомендуется, а после сеанса некогда было товарищу из Яшкуля. Бежал-торопился на обед в свой санаторий. Но вместе дружно раздевались, залезали в ванны, перевертывали, как по команде, песочные часы и млели в морской сине-голубой воде, ощущая покалывания — приятные, между прочим, — кислородных пузырьков, пока сыпался, крупинка за крупинкой, через узкую горловину часов морской же, как думалось Молотилову, песок.

А накладка вышла на шестой по счету сеанс. Молотилов, закрыв глаза, блаженствовал. От кислорода, купания в море, солнца и фруктов чувствовал он себя почти молодым и на девяносто процентов здоровым. Кислородные пузырьки на его теле лопались, создавая еще большее облегчение суставам; товарищ из Яшкуля глубоко и ровно дышал — может быть, заснул, с ним случалось; из-за высокой, под самый потолок, но не глухой загородки доносились голоса соседней, женской, пары. О чем конкретно они говорили, разобрать было трудно, да и не стремился Молотилов вникать в их беседу: пустого любопытства за ним не водилось. Он лежал и думал о сыне Сергее, командире подводной лодки, которого, после длительного похода на край света, в Черное море для отдыха не затянешь. Вернулся Серега из этого многомесячного похода, прилетел к родителям вместе с женой и дочками, гостили три с половиной дня — и на Кавказ, да не к морю, а в горы. Есть там место, где в августе на лыжах катаются. Самому Молотилову лыжи были ни к чему. Ни в августе, ни тем более в январе. По его ремонтно-строительной работе снегу он наелся по горло. В переносном, конечно, смысле по горло. А отпуск теперь, решили они с Аришей, будут проводить исключительно в Крыму. В сентябре. Бархатный сезон называется.

И в действительности все вокруг мягкое и гладкое наподобие бархата. Солнце не обжигает, море тоже в самый раз по температуре. Лица у людей добрые, довольные, загар ровный. Цены только на рынке кусаются, но уж это положено — базар! А не хочешь столько много платить, иди в магазин: те же сливы, тот же виноград. Очередь, правда, но недаром говорят, что время — деньги. Или плати дороже, или стой, теряя свое время, в очереди.

Молотиловы выбрали среднее: когда на базар сбегают, когда в магазине потолпятся. Получалось вполне сносно и терпимо. И все остальное было хорошо. Жили, например, они в красивом старинном доме, хотя хозяйка, сдававшая одну из двух своих комнат, говорила, что построен дом в стиле «модерн». Будто Молотиловым неизвестно, что такое «модерново»! Племянница Ленка, которая диспетчершей в заводском гараже, кого хочешь просветит на этот счет. У Ленки через слово: модерновая юбка, модерновый парень и тому подобное. Так что напрасно хозяйка затуманивала смысл, обижая тем самым жильцов. Впрочем, они и не обижались. А чего им обижаться? Две широкие и мягкие тахты в комнате. Толстые ворсистые одеяла. Чистое белье с крахмалом. Большие подушки… В углу — раковина и кран с водой. Вода, правда, только холодная, но при жаре это имеет полный смысл, да и баня в двух шагах, за поворотом…