Михаил Каминский - Переполненная чаша

На заводе Неверова ждал телекс: срочно вызывали в областной центр, на совещание председателей профкомов. Он поговорил с Елистратовым и еще успел, заскочив домой, повидаться с женою — Галя уходила на службу позже. На вокзале, минут за пять до отправления поезда, Неверов вспомнил о просьбе Агнии Семеновны, но суетиться не стал. Елистратова он «накачал» как следует: помоги с путевками «генералам», выжми все, что можно. А конкретно о Машковой, подумал Юрий Владимирович, расстарается сестра-хозяйка. У нее получится…

Так оно и вышло. Когда Неверов вернулся с совещания и прямо с поезда приехал на базу отдыха, то недалеко от ворот, там, где установлены наклонные щиты кольцебросов — игры, которая почему-то пользуется особым уважением у отдыхающих, — он увидел на скамейке крохотную старую женщину в девчоночьем бархатном платьице с кружевным воротничком. Черное платье, белый воротничок, серебристые волосы и острые — про такие говорят: птичьи — глаза. Она была незнакома Неверову, и Юрий Владимирович решил: Машкова, кто ж еще.

Ночью, наверное, прошел небольшой дождик — следов его на асфальте не осталось, однако парило. Над искусственным морем, вдали, клубились черные тучи. Гроза будет, решил Неверов и неторопливо направился к столовой. Потом он побывал на лодочной станции, заглянул к сестре-хозяйке, у которой был небольшой закуток прямо на бельевом складе. Настроение у него продолжало оставаться хорошим: на совещании заводскую профсоюзную организацию ставили в пример по всем статьям, и здесь, на базе, царил полный порядок. Агния Семеновна сказала, что жалоб от семейных отдыхающих не поступало, а еще доложила, что пошли малина и черника.

Юрий Владимирович возвращался от водохранилища и уже миновал танцевальную площадку, когда у столовой ударили в рельс, приглашая на обед. Неверов проголодался и свернул на узенькую дорожку, ведущую к столовой, но в это мгновенье возникло странное ощущение пустоты: словно оказался он в одиночестве на необитаемом острове или, по крайней мере, в единственном числе в каком-то огромном и незаполненном помещении. Слишком много незанятого и бездеятельного пространства, почудилось Юрию Владимировичу, вокруг него. Почти сразу же он догадался, в чем дело: скамейки у танцплощадки пустовали, стариков не было — и прочно укоренившаяся в сознании картина нарушилась. От этого и стало ему тревожно.

Уже через минуту Неверов звонил из сторожки — здесь стоял единственный городской телефон — Елистратову. «А что я мог сделать? — спокойно оправдывался начальник производства. — У нас же демократический централизм, меньшинство подчиняется большинству». — «Кончай заниматься демагогией!» — закричал Юрий Владимирович. «Ты не на меня шуми, — сказал Елистратов, — ты на Землянникова попробуй повысить голос. Это ведь он потребовал выдать путевки исключительно работающим. Самолично заявился на заседание профкома, разъяснил, какая напряженка с планом и почему и зачем надо восстанавливать силы токарям, фрезеровщикам и сборщикам».

Неверов в негодовании бросил трубку, под удивленным взглядом сторожа выбежал на улицу. Он еще не решил, что делать: то ли мчаться на завод, просить помощи «генералам», убеждать, то ли просто-напросто снять к чертовой матери с себя полномочия, если его слово ничего не значит. А что с ним сделают? Он инженер, имеет право на соответствующую диплому работу. Профсоюзная сфера деятельности — не для него. Да, в отставку! Довольно колебаний…

Маленькая старушка в бархатном платье по-прежнему сидела на скамейке рядом с кольцебросами. Неверов не остановил бы в эту минуту на ней внимания, если бы не увидел, как довольно тяжелое резиновое кольцо пролетело совсем рядом с ее искристо-седой головой.

— Ты что ж творишь, безобразник?! — с негодованием обратился Неверов к мальчишке, который и второе кольцо бросил далеко в сторону от наклонного щита со штырями — специально, в этом не было никакого сомнения, целясь в старую женщину. — Да я тебя!.. Да ты знаешь, кто это? Это же Героиня Труда! И войны! — добавил Юрий Владимирович, немного подумав.

Наглый мальчишеский взгляд мог вывести из себя кого угодно. К тому же этот хулиган, пошмыгав носом, приготовился кинуть еще одно кольцо в старуху, уже нацелился. В секунду Юрий Владимирович оказался рядом с ним и схватил за ухо. Сразу же его пальцы ощутили жар приливающей крови. Мимо них, к столовой, шли люди. Некоторые останавливались. «Скандал, — мелькнула мысль, — самый что ни на есть громкий скандал. Председатель профкома рвет уши ребенку…» Потом он подумал: а вдруг это — сын Иванченковой, и на душе стало совсем скверно.