Михаил Богатов - Имя Твоё

ты заблуждаешься несколько на счёт этот, Андрей, в браке не состою я, верно, но тебя понимаю превосходно, и не случайно же ты священство моё сомнительным именовал, впрочем, не обо мне речь теперь, а об истории твоей продолжении, итак, овладел ты Марией, а далее;

овладел я Марией, замечу, четыре раза, а уж сколько раз её судороги били, не считал, не до арифметики было, а далее случился странный диалог, когда в ожидании её ответа обычного: пусть всё будет так, сказал ей: это между нами останется всё, не спросил, а констатировал, и не то, что раскаивался в содеянном, напротив, готов повторять хоть каждую ночь, пока не надоест, не хотел лишь Марфа чтобы узнала, да и казалось мне, будто Марии тоже это некстати было бы, гнев сестринский и в соблазнении предательском жениха обвинение, но ответ её отрезвил меня невероятно: не будет так; и я спрашиваю тут же, по следам будто ещё неостывшим ступая: но ведь мы договаривались, что сегодня всё будет так, как мне хочется; а она мне: во-первых, это уже вчера было, и вчера всё в самом деле было так, как тебе хотелось того, но день новый за окном начало взял своё, а это значить может, что нет силы теперь от мыслей твоих никакой, но я бы здесь пошла на уступки, невелика потеря, если бы, во-вторых, просьба твоя на дни грядущие безоглядно не замахивалась бы, ибо в отношении этом здесь все мы бессильны; сказала так, будто шантажирует меня, подумалось мне тогда, однако теперь вижу больше глубины в словах её тех: я на грядущее силы не имею, но это не значило вовсе, будто она или ещё кто-то третий из смертных имеет, ибо хотеть можем одного, а грядёт другое, своё, и не более, но это теперь я понимаю, а тогда, вспотевший, обессиливший, и, к перепадам настроения, от перевозбуждения испытанного только что, склонный, впал в отчаяние заметное, и надеялся, что утешит меня она, ведь постель сближает людей способом особым, не заменимым ничем иным, и мне её лицо в миги иные разные даже грезилось в ночь ту, но она не подыграла мне в этом, а лишь две вещи как-то холодно сказала: точно скажу тебе одно: такое больше никогда не повторится, и почему не спрашивай, и не мучай Марфу тем, что она не я, и с Марии меня не требуй; странно так сказала, но я решил, будто это манера выражения лишь необычная, а вещь-то вполне банальная прозвучала, и второе ещё сказала она: отвези меня теперь туда, откуда взял; и хотя я пил вино вечером, и от меня пахло сильно ещё, но алкоголь с потом прежде вышел весь почти, пока с Марией ласкались мы, а что осталось в крови, тут же перестало от отчаяния нагрянувшего действие любое оказывать, и штрафа не опасаясь, свёз я демона своего взад, к дому Марфы и Марии, и домой вернулся в состоянии духа ужаснейшем, покуда думал: завтра же, а точнее сегодня уже, расскажет о всех Мария Марфе в ночи минувшей событиях, и ни Марфы, ни Марии не увижу я, и впервые тут Марфы облик явился предо мной за вечер весь, явился любимым и к себе зовущим, но сил у меня не было грустить даже чтобы, и потому решил утром же поехать к сёстрам, и будь что будет, а теперь спать, упал на кровать свою, от тел наших с Марией мокрую ещё, уткнулся в подушку, ею пахнущую, и уснул сном мёртвым;

но проспал ты утро всё и дня часть бо́льшую, а когда проснулся, было вреени уже около четырёх часов, и ещё боль пока унял головную, и душ пока принял, ибо казалось тебе, будто Марии запах предательски особый, ничем с Марфы запахом несхожий, стал твоим собственным, и постель влажная его расточала, и комната, проветренной даже будучи, казалось Марию всё навевает окружающее вещное беспрестанно, а в д уше под воды потоками лицезрел ты органа своего поднятие и даже от зубов Марии следы покраснения, но ещё пуще о ночи минувшей напомнила тебе спина твоя, ею расцарапанная, ибо пощипывать начали раны, от ногтей её полученные, и в зеркале увидел ты с правой стороны, более чем с левой, полосы кошачьи, но вот вытерся ты уже, расчесался, кофе попил, хотя искушение было распить бутылку портвейна дорогого, в холодильнике с пор давних початую, допить и не ездить никуда, а в игру сыграть, будто не было ничего, ни Марии, ни Марфы даже, и будто жил иначе вчера и до вчера, и кто первый объявится, тот и продолжит игру твою: Марфа объявится, значит была вчера Марфа и до этого Марфа была и Марфе быть впредь, Мария объявится, и при мысли этой возбуждение ощутил, тебя удивившее и немного болезненное для утра твоего послеобеденного, значит была вчера Мария и до этого Мария была и Марии быть впредь, а не будет их, другое что-то будет, Брут в гости придет или к себе позовёт, и вспомнил тут как Брут вчера на кухне про Марфу спрашивал, и противно стало, за него, за себя и за Марию, за его похоть и за свою ложь, и за её согласие на всё, за игру сообщническую с Марией, будто она Марфа, а вот про игру свою в демона не вспоминал, будто в постели она уже действие должное оказала и хватит, забыть её стоит, и хотя казалось тебе ещё, будто Марии запах нисколько не исчез с тела твоего, равно как и казалось, будто Марфа безошибочно сестру свою от тебя учует, решил ты, будто никакого запаха нет уже, точнее даже: это лишь воображение твоё работает, подтверждением чему возбуждение тела твоего воспалённого при Марии имени поминании, а Марфа ведь не чует мир как ты его чуешь, и обычно для влюблённых это препятствие верное, но тебе на руку ныне была нечуткость людей любящих обоюдная, и спроси тебя кто, сказал бы не сомневаясь, будто Марфу одну любишь, а Марию, тело будоражащую, из мыслей гнал, противно её поминать теперь тебе и самому от себя такого противно, противно и приятно, вот чудеса какие, но не только ещё и неприятие сознательное она вызывала, ибо на прощание такие слова сказала, из коих решил, будто она Марфе всё поведает случившееся, и не просто случившееся, а намеренно содеянное, и теперь казалось тебе, будто она с начала самого намеренно супротив сестры тебя соблазнить надумала, и так-то мы всегда всё в пользу свою истолковать сумеем, и душу теперь то лишь грело, удовольствие что ты ей всамделишнее доставил, пусть ведает отныне: любовник ты всё равно превосходный, и с такими мыслями противоречивыми прибыл ты к дому сестёр, и кнопку звонка надавил тревожно;