Михаил Богатов - Имя Твоё

хотелось тебе, то есть, тела демонского отведать, Марии, сестры Марфиной, возлюбленной твоей, и соблазн, Марией расточаемый намеренно и не на тебя одного действующий, а без разбора на особей всех пола мужеского, себе в предназначение ты отписывал и предуготовлял, не помышляя, будто демон настолько примитивно представляем тобой, что лишь средствами грубыми и общедоступными пользоваться будет, и будто силы у демонов не хватает соблазнить тебя так, дабы никто того и не заметил, и где бы кто ничего соблазнительного усмотреть даже не успел при желании особом, ты бы там уже схвачен был образом особым, и душа твоя в плену пребывала бы бесповоротном, и тело заведено пружиной тугой, более сдерживанию не подлежащей;

не нагнетайте обстановку, отец Дмитрий, никаких демонов в природе не существует, и не только в учебниках физических, но и в ваших катехизисах различных, а мне в тот вечер проще оформить было своё предательство Марфы, ибо так по наивности тогдашней расценивал я связь намечавшуюся с Марией, и не потому как сестра родная Мария Марфе, не думал о том я тогда вовсе, но лишь как измену Марфе с женщиной любой другой, а сестрой или не сестрой, не важно мне было, а того что для Марфы Мария никогда не предстанет женщиной какой угодно другой, о том не помышлял я тогда, ибо брата у меня не имеется, вместо брата Брут лишь был до обстоятельств времени последнего, и о зовах крови различных лишь по сериалам слышал, коим не доверяю основательно, да у Шекспира читал, но так мир у него не наш, старый совсем, то ли античность, то ли Англия, в любом случае к нам отношения, как полагал я, не имеет, но то что я в демона играю в вечер тот, это к какому времени относится не думал нисколько, лишь теперь разумею как любое людское во времена любые разворачиваться способно, и хорошо ещё ежели у того, с кем это случается, разумения хватит с масштабами происходящего совладать, а то ведь котятами слепыми пребывают вместо Цезарей, Сократов и Христов, как актёры на сцене, не ведающие того, что актёры и что сцена имеются;

оставь эти рассуждения свои, Андрей, о Христах особенно, и давай беседу нашу к концу уже подводить, насколько помню по словам твоим прежним, после Брута отвез ты демона своего, Марию не Марию, к себе домой, и там овладел ею, мечтания свои заветные во исполнение приведя;

ох да, сколько раз до того, лаская Марфы тело, думал о Марии, интерес детский испытывал даже: ежели они близнецы, то каково у них устройство там интимное, не могут же они стонать одинаково и должен же мужчина различие меж ними своим телом почувствовать, и могу одно сказать на счёт сей: весьма они разные, даже самые далёкие и незнакомые друг с другом девушки более схожи быть могут в постели меж собой, чем Марфа с Марией, но это так, не по делу, я в вечер тот намеренно ведь отгонял образ Марфы от себя, она тому сама достаточно способствовала с ангелами своими, а я уже с демоном продолжил лишь, и потому, в подробности не вникая нескромные, которые здесь никому не нужны, упомяну лишь грубость свою мне несвойственную, в обращении тогдашнем с Марией, платье порвал ей, шею покусал, но в моменты некоторые даже всерьёз полагал, будто с демоном в сношение вступил: она мне спину справа расцарапала до ужаса, будто кошку бросили на спину, и она, от страха вцепившись, сползла, когти не выпуская, но тогда это не пугало меня, и не больно было, а лишь на следующий день к вечеру и через день особенно заболела спина, и не боялся я тогда: а ну как Марфа увидит, улетела Марфа в ночь ту насовсем из мыслей моих и из сердца моего, до того исчезла, что как и сказал, когда в Марию проникал, то даже Марфы тело не мог себе представить, как обычно это делаю я для возбуждения дополнительного и к удовольствию обоюдному, однако странная вещь случилась, которая для меня свидетельством демона явилась присутствия: мало того, что Марфу я не представлял, но и никого другого не вспомнил, а что Марфы касается, то будто и не было её в соприкосновении со мною никогда, только телом Марии занят был я, и если бы не священство ваше, отец Дмитрий, не только для меня впрочем сомнительное весьма, поведал бы я о прелестях ночи той, покуда несмотря на те мучения, которые за ночью той воспоследовали, сама эта ночь невероятно для тела усладительной оказалась, и пусть тому доказательством лишним одно обстоятельство будет: никак и никого в ночи той иного, помимо Марии, я не воображал, а с тех пор, с кем бы ни спал, непременно тело демона моего сладостного вспоминаю, да со времени встречи с другом вашим призрачным, его ещё поминаю, но даже когда: отец Георгий, отец Георгий приговаривать силился, Марию вспоминаю демонскую, будто как-то связан отец Георгий покойный с демоном этим, в обличии женском, и не улыбайтесь так теперь, да, пошутил ваш покойник, понимаю, и я уже привык, но каково, представьте тем, кто со мною оказывается и слышит это всё, а мне ещё придумывать объяснения раз всякий приходится, хотя, как вы себе представить можете, вы же того, безбрачным вроде быть должны;