Владимир Шаров - Царство Агамемнона

1 сентября 1984 г. На полях

За три с половиной года, что я здесь работаю, у нас было много десятков разговоров о самой Электре, о ее отце, муже, матери. Вообще о той жизни, что она прожила. Иногда дело сводилось к нескольким репликам, уточняющим что-то, о чем говорилось накануне, другой раз у меня в ординаторской мы чаевничали чуть не до рассвета.

Она рассказывала и рассказывала, буквально не могла остановиться. Так казалось важным всё это после себя оставить, и мне это тоже казалось важным, может, оттого она со мной и разговаривала. Бывала так откровенна, что оторопь брала. И вот мы выпьем два, иногда и три чайника и расходимся; то есть она уходит в свою комнату спать, а я остаюсь и, пока ничего не забыл, тут же, в ординаторской, записываю. В итоге записей у меня уже четыре толстые общие тетради.

10 мая 1984 г. На полях

Разговоров не только много, они разные. Первый год, а то и полтора Электра не знала, можно ли мне доверять, а если можно, до какой степени. Из-за этого рассказывает, рассказывает и вдруг – я и не замечу, как всё оборачивается бессвязным бредом. Невольно думаешь: а что, если и остальное бред? Господи, зачем я его записываю!

Конечно, она знает о моих тетрадях и рада им. Она умрет, а записи останутся, но тут же страх, что я человек отца Игнатия, значит, при случае могу ее выдать. Потому что, если выяснится, что никакой старческой деменции у нее нет и не было, то, что она сама сдуру наговорила на приходе, всё погубит.

На полях

Ей так хочется, чтобы осталось, никуда не ушло, что она была настоящей Электрой, и то, что была очень хорошей, очень верной, очень заботливой дочерью своему отцу – великому царю Агамемнону. Никто не должен сомневаться, она не самозванка, не узурпатор. По всем законам божеским и человеческим именно у нее, а не у матери право и на наследство Агамемнона, и на Микены. Мать бы, и не заметив, всё расточила, развеяла в пух и прах, а она, Электра, богатствами, что ей достались, сумела грамотно распорядиться, в итоге лишь их приумножила.

И вот ее прямо распирает сказать, как это получилось, как ей это удалось. Но в не меньшей степени заботит и другое – время. Уже ей самой, как раньше Агамемнону, необходим наследник, преданный, надежный человек, чтобы оставить его на хозяйстве. Электра знает: жить осталось недолго. А многое пока не сделано – начато, но до конца не доведено; конечно, нужен преемник. Нужен кто-то, кто бы впрягся, всё продолжил. И она такого как может ищет, только о том и думает, иначе спокойно не умереть, царство ведь с собой в могилу не утащишь. Она умрет, а царство должно жить.

В последние годы до дома престарелых она на приходе по глупости похвалялась то одним, то другим. В итоге не единожды говорила вещи, которые ни в коем случае нельзя было говорить. Для царства это могло кончиться плохо. Дело шло к тому, что всё, что она год за годом строила, чуть не разрушилось в одночасье.

Слово, как известно, не воробей, вылетит – не поймаешь, оттого она и законопатила себя в Лихоборы, чтобы приход знал: у нее деменция. Принимать ее разговоры всерьез, тем более им верить, глупо. Ход оказался безошибочным. Маразм, будто перина, покрыл ее болтовню, кроме отца Игнатия о ней уже никто не вспоминает, но второе, что Электра должна была сделать, – подобрать наследника на царство, тут она пока мало продвинулась.

На полях

Я ей симпатичен, но она знает, что я не просто прихожанин отца Игнатия: именно благодаря Игнатию сумел соскочить с иглы, теперь у меня всё в порядке, есть семья – жена, дочь. Есть работа, здесь, в этом доме для престарелых, и через год, когда подкопится стаж, я собираюсь поступать на психологический факультет МГУ; то есть я выкарабкался, и дальше передо мной не больше опасностей, чем перед любым обычным человеком, который и не слышал о том, через что я прошел. В общем, от отца Игнатия у меня не просто не должно быть тайн, мне следует искать, как его отблагодарить. По этим причинам довериться мне Электре страшно, и я отлично ее понимаю. Но жизнь быстро идет к концу, у Электры было уже два инсульта, когда петух снова клюнет, не знает никто. Ясно только, что третий удар она не переживет. Так что следует спешить, определиться с престолом, а других кандидатов на примете нет.

10 июня 1984 г. На полях

И вот всё это в ней мешается: из-за страха, что донесу отцу Игнатию, чуть сболтнет лишнее, тут же начинает нести околесицу, через минуту успокоится и, будто ничего не было, продолжает объяснять, растолковывать, что́ она мне оставляет. Это, так сказать, в самом приблизительном виде, а если вычесть маразматический бред, выйдет, что в разное время говорилось разное, но, в общем, чуть не год с гаком меня держали на дальних подступах и только в последние месяцы стали позволять сузить круги. Но и тут не ровно, с ложными ходами и по-охотничьи изощренными уловками, с бездной манков, ям и капканов, в которые, если захочу обмануть, неминуемо попадусь.