Юрий Бунин - Записки судебно-медицинского эксперта

После третьего курса прохожу сестринскую практику по хирургии в военном госпитале. Вместе с однокурсницей выполняем врачебные назначения — внутримышечные инъекции (уколы в ягодицу). Я сделал больному укол, смазываю ранку спиртом. Случайно посмотрел на однокурсницу — у той глаза квадратные!

Что-то неладно… Подхожу и вижу, что после укола отломился павильон иглы, который надевается на канюлю шприца. Шприц в руке у коллеги, игла торчит из задницы больного.

Ни слова не говоря, вытаскиваю иглу и торжественно вручаю ей. К счастью, никто из больных ничего не успел заметить.

Четвертый курс. Лекцию по патологической анатомии читает академик И.В. Торопцев.

Это был действительно академик! Лекции его мы слушали с превеликим вниманием.

У Иннокентия Васильевича была привычка: неожиданно он указывал пальцем на одного из студентов (в первых рядах) и задавал вопрос по теме лекции. Попробуй тут не ответить!

На одной из лекций он задал студентке (из впереди сидящих подлипал) вопрос:

— Куда метастазирует рак молочной железы?

Ну, он, вообще-то, много куда метастазирует.

Студентка:

— В подколенную ямку.

Мы сдержанно хохотнули.

И.В. невозмутимо продолжил чтение лекции. На всех остальных лекциях Торопцев (вне зависимости от темы), закончив очередной пассаж, тыкал в эту студентку пальцем и язвительно произносил:

— А Вы, подколенная ямка.

Тут уж мы смеялись от души.

В конце концов, несчастная «подколенная ямка» убралась в верхние ряды аудитории, чтобы только не попадаться академику на глаза…

Четвертый курс. Лекция по венерическим болезням:

— Товарищи, сифилис не болит и не чешется!

Тогда же:

— Нужно быть большим неудачником, чтобы заразиться гонореей в бане.

Увы, теперь уже не нужно.

Четвертый курс. Практическое занятие в женской консультации. Прием женщин, осмотр, исследование на гинекологическом кресле и т. п. Мы уже «опытные», и ассистент доверяет обследовать пациенток сначала нам, потом осматривает сам и уточняет данные осмотра.

Очередная пациентка. После осмотра исследуем ее «в зеркалах», потом смотрит ассистент. Женщина одевается и уходит. Мы ждем от преподавателя диагноз. Он глубокомысленно изрекает:

— Бельмо на левом глазу.

Мы в шоке.

— Коллеги, — замечает преподаватель на наш безмолвный вопрос, — врач должен быть наблюдательным! Пока вы там ковырялись, я просто обошел кресло и увидел, что у нее на глазу.

Пятый курс. Как дежурный ординатор, утром докладываю ведущему хирургу о больном:

— На плече в подкожной клетчатке четко контурируемая опухоль величиной с голубиное яйцо. То ли липома, то ли атерома. Все анализы спокойны. Нужно решить вопрос об удалении опухоли.

Ведущий хирург (сначала пара слов не для печати):

— Когда я, черт его знает, в последний раз видел голубиные яйца?! Ты лучше со своими сравнивай. На хрен мне твои спокойные анализы… (Еще пара слов.) Да хоть х. ма! Один хрен нужно удалять!!! (Пара слов.)

Слава Богу, мы с ним эту опухоль (жировик) и удалили между делом.

Пятый курс. Лекция по кожным болезням. Весна. Тепло. Все в рубашках и халатах. Лектор (доцент Б.) в рубашке и брюках, без халата. Читает лекцию, засунув пальцы в кармашек брюк. В паузе спрашивает у нас:

— Как вы думаете, что я носил в этом кармашке двадцать пять лет назад?

Аудитория дружно изображает недоумение — пятый курс все же.

Лектор:

— Я здесь носил презервативы! А теперь, когда я связался с вами, долбо…ми, я здесь ношу валидол!

Аудитория отнеслась к этому заявлению с энтузиазмом: конец пятого курса, последняя лекция…

Июль 1968 года. После пятого курса прохожу врачебную практику в Стрежевом (см. предисловие). Сижу на хирургическом приеме в поликлинике (поликлиника тогда располагалась в брусовом доме, построенном, кстати, студентами. А больница — в двухэтажной деревянной школе. Строительство медсанчасти только начиналось). Принял несколько больных с мелкими травмами. Заходит следующий — детина ростом под два метра. Кабинет заполнился густым запахом гноя и свежего перегара. Одет пациент был в заляпанные битумом брезентовые штаны и длинную майку навыпуск красного цвета. Предложил присесть на стул, спрашиваю: «На что жалуетесь?». «Да неделю назад сосед Васька ткнул чем-то в живот, чешется, зараза, спасу нет». Прошу поднять майку и показать, что «чешется». Майка, чем-то пропитанная, заскорузла, как фанера, и не гнется. С трудом задрав ее, больной обнажил живот. Между мечевидным отростком и пупком из брюшной стенки выступал странный комок размером с мой кулак. Комок был зеленого цвета, покрытый прожилками гноя и издавал тот самый запах. Ничего подобного я за свою невеликую практику, конечно, не видел. Попросил больного минутку посидеть и побежал в регистратуру (телефон был только там).