Юрий Бунин - Записки судебно-медицинского эксперта

В течение трех недель состояние девочки оставалось хорошим. Правда, на третий день она пожаловалась на боль в левом подреберье. На коже здесь никаких следов не было — ни ссадин, ни кровоподтеков. Но поскольку речь шла об «автотравме», была сделана лапароскопия — исследование органов брюшной полости через небольшой прокол передней брюшной стенки. Ни крови в брюшной полости, ни повреждений внутренних органов не нашли. При ультразвуковом исследовании отметили слева некую «гематому» размером 2х3 см, но ее конкретная локализация не указывалась.

В конце августа девочку выписали из больницы. И началось ее «хождение по мукам»… Мама буквально затаскала ребенка по врачам, и к концу октября следующего года (когда дело поступило к нам) ее амбулаторная карта была толщиной с дышло.

Мы с А.Д. Шнайдером, сильно усомнившись в диагнозе сотрясения головного мозга, решили проконсультировать материал у ведущего специалиста СибГМУ нейрохирурга Г.С. Пахоменко. Вернувшись уже в конце рабочего дня к себе, я зашел в кабинет заведующего судебно-медицинской амбулаторией А.Г. Малофиенко, который проводил экспертизу Юли М. на предварительном этапе. Я сделал ему несколько замечаний и поделился нашим совместным со Шнайдером мнением. Я сказал, что случай нам ясен, осталось только проконсультировать его с Г.С. Пахоменко и сконструировать выводы. Это был профессиональный разговор, совершенно не предназначенный для посторонних ушей.

Не успел я зайти к себе в кабинет, как туда буквально ворвались мужчина и женщина лет 35 — родители М. Оказывается, они сидели зачем-то в коридоре амбулатории и слышали наш с Малофиенко разговор. Первым делом они заявили, что не допустят никакого «конструирования» выводов, будут жаловаться на меня куда угодно и вообще мне не доверяют. Попытался я им объяснить, что речь шла только лишь о стилистическом «конструировании» выводов и не более того, но тщетно…

Последовали жалобы на меня и начальнику Бюро, и в Управление здравоохранения. Пришлось писать объяснительные, которые, впрочем, начальство полностью удовлетворили. Я официально отказался от дальнейшего участия в экспертизе и передал материал начальнику Бюро. Поскольку дело было изучено мной во всех подробностях, позволю себе продолжить рассказ от первого лица.

Первоначально, еще в сентябре 1997 года, было назначено исследование по меддокументации. Эксперт амбулатории С., получив историю болезни Юли М., не проанализировала ее как следует и отнесла «сотрясение головного мозга» и «гематому» брюшной полости к категории легких телесных повреждений с кратковременным (до 21 дня) расстройством здоровья, которые «могли возникнуть при наезде легкового автомобиля».

Позднее, после возбуждения уголовного дела, была назначена экспертиза. Выполнял ее заведующий амбулаторией А.Г. Малофиенко, который обратил внимание на полное отсутствие клиники сотрясения головного мозга и неясность происхождения «гематомы» и не стал давать им судебно-медицинскую оценку (совершенно правильно). Мать девочки более года консультировала и «лечила» ее.

Узнав о выводах Малофиенко, родители М. в 1998 году обратились в некую частную «экспертную» фирму, которая по их заявлению выполнила «независимую» экспертизу. В качестве «экспертов» были привлечены ведущие специалисты-невропатологи Управления здравоохранения. Родители М. заплатили за «экспертизу» крупную сумму. Частично упомянув в произвольной форме известные нам медицинские документы, «эксперты» выдали на-гора «заключение» о том, что сотрясение головного мозга у Юли М., «вызвавшее длительное (более 300 дней) расстройство здоровья с посттравматической энцефалопатией», относится к категории «среднего вреда здоровью».

Полная туфта! Во-первых, экспертиза по заявлениям частных лиц УПК не предусмотрена. Во — вторых, «экспертная» фирма не имела и не имеет отношения к этому виду деятельности. В-третьих, специалисты УЗ не имеют статуса судмедэкспертов. В-четвертых, такого признака, как «расстройство здоровья более 300 дней», просто не существует. Ну и т. д.

Следователь ГАИ, очевидно, понимая все это, назначил еще одну экспертизу. Ее взялся выполнять (без ведома заведующего амбулаторией) молодой эксперт О., который единолично (!) опроверг и эксперта С., и своего заведующего. Он написал нечто удивительное: «Ушиб головного мозга (?!) легкой степени… относится к категории среднего вреда здоровью…».

Эксперты проанализировали материалы дела и пришли к выводу, что дорожно-транспортного происшествия… вообще не было. В самом деле, если бы «Москвич», даже на скорости 40 километров в час, хотя бы задел девочку, она получила бы тяжелейшие травмы, ну а при «наезде» — ударе в левую половину живота на скорости 60—100 километров в час — шансов выжить у нее не было вообще. Нелицеприятную оценку получили и две последние экспертизы.