Михаил Белозёров - На высоте птичьего полёта

Она отвернулась, изящно держа руку на излёте, говоря тем самым, что гордость твоя, вояка, гроша ломаного не стоит, раз ты боишься показать свою слабость. Но я не дал себя обвести вокруг пальца и не купился на её лесть, потому что не хотел, чтобы она обладала оружием против меня. Неизвестно, как она его потом обернёт, судя по всему — только с пользой для себя любимой.

От сигареты плыла голубоватая струйка дыма. Должно быть, из-за этого жеста и этого поворота головы многие мужчины теряли голову и кого-то она даже осчастливила, но, увы, времена её проходили, и улыбка у неё на лице всё чаще и чаще делалась вымученной, пока не прекратилась в маску отчаяния. С годами ей приходится прилагать всё больше усилий, чтобы оставаться в форме. Мне даже показалось, что она воспользовалась блефаропластикой, чтобы убрать «материнские веки», по этой причине глаза у неё выглядели неестественно молодо, и это старило её ещё больше.

— Нам очень повезёт, если мы что-то откопаем, — сказала она устало и больше за весь остаток дороги не проронила ни слова.

Тут мне пришла смска от жеребёнка, и я вспомнил, что в жизни есть ещё приятные моменты, а не ядовитый трёп со стареющей дамой. Жеребёнок писала: «Я жутко соскучилась! Где ты?!» Кажется, почтовый ящик не понадобится, обрадовался я и ответил: «На работе. Встретимся вечером!» Я представил её молодой, красивое тело и всё то, что мы с этим телом вытворяли. Лучше бы я этого не делал, мне пришлось срочно скрывать тот факт, что я возбудился, перед глазами промелькнули все-все сладострастные картинки: «я и жеребёнок в ярко освещенной ванной», «я и жеребёнок на измятых простынях», «я и жеребёнок в нашем любимом кресле», и только с появлением на обочине знака «Красногорск» пришёл в более-менее приемлемое состояние и начал хоть что-то соображать. Слава богу, Лера Плаксина ничего не заметила или сделала вид, что не заметила. Всю дорогу она молчала, глядя в окно, только искурила всю пачку, так что мы порядочно провоняли дымом.

Аптека находилась в очень удачном месте: на пересечении центральной улицы и улицы, идущей со стороны железнодорожного вокзала. Справа находился супермаркет, слева — тянулся бетонный забор. Я пошёл вдоль этого забора и обнаружил глухие железные ворота, но самое интересное заключалось в том, что из-под них высовывались железнодорожные рельсы, которые упирались в тротуар. Поверх забора торчали плоские крыши и колючая проволока «гюрза». Склад, что ли? — удивился я. А почему не сносят? Почти в центре города? Странно!

— Что там? — спросил Радий Каранда, когда я вернулся.

— Я ещё не понял, — ответил я. — Что-то похожее на склад.

Лера Плаксина снова нервно курила. Мы размялись и вошли. Первым делом я посетил тамошний туалет, а когда вошёл, сражение было в самом разгаре: звучали залпы, и пролетала картечь.

— Вы не можете так со мной поступить! — кричал аптекарь, тощий, как стречок, мужик с прядью, зачёсанной на лысину, похожую на дыню, в общем и целом странный, как китайский факториал.

— Владимир Дмитриевич, — но вы же проворовались! — Била она ему не в бровь а в глаз.

— Кто вам сказал?! Это недостача покроется следующим месяцем!

Казалось, он не понимал цели нашего визита. Выглядел он, как человек, который пользуется чужим мнением из интернета и ест с рук рекламы; прочем, мы все недалеко ушли от него в зависимости от мироустройства.

— У вас огромные убытки, мы не можем больше терпеть. Предоставьте нам бухгалтерию за последние полгода!

— Я позвоню Потёмкиной! — закричал он, становясь красным, как рак, и схватился за телефон.

У него были абсолютно честные глаза, излучающие сплошное недоумение и возмущение. Но по мере того, что он слышал в трубке Аллы Потёмкиной голос, оно поменялось на диаметрально противоположное, становясь злым и крысиным.

Приходько в сердцах бросил телефон, выругался матом и сказал:

— Я оспорю ваши действия! У меня есть люди в правлении!

Один Радий Каранда оставался невозмутимым, кажется, он снова взялся за свой чат, в котором жила его зазноба по имени (я случайно подглядел) Шансудофа Бердосова, но посмеяться поосторожничал, всё-таки он походил на молодого Джексона из «Ментовских войн», а это более, чем серьёзно.

— Ваше право, — Лера Плаксина и ухом не повела, села, изящно выставив в проход длинные ноги в модных сапогах на высоком каблуке, отороченные мехом, и я подумал, что подобным образом она разбила ни одно мужское сердце.

— Вы документы возьмёте и заныкаете, а мне расхлебывать! — ныл Владимир Дмитриевич.