Стивен Кинг - Воспарение [=На подъеме]

Начиная с Нового Года по западному Мэну прокатилась январская оттепель; температура стояла в районе пятидесяти градусов. Через два дня после звонка доктора Боба, она добралась до шестидесяти, и дети пошли в школу в ветровках. Однако в тот вечер похолодало и пошёл мокрый снег.

Скотт едва заметил его. Он провёл вечер за компьютером, заказывая всякие вещи. Все товары он мог купить и самолично — инвалидное кресло, грудной ремень из «Си-Ви-Эс», где он покупал сладости на Хэллоуин, пандус и поручни из «Пёрдис Хардвер», — но местные любили чесать языками. И задавать вопросы. А он этого не хотел.

Снег прекратился около полуночи, и на следующий день было ясно и холодно. Свежий снег, превратившийся в корку, слепил глаза. Его лужайка и подъездная дорожка будто были залиты слоем прозрачного пластика. Скотт надел куртку и пошёл за почтой. У него вошло в привычку прыгать с крыльца. Его ноги, чересчур мускулистые для его веса, казалось, только и ждали этого выброса энергии.

Он прыгнул, и когда ноги приземлились на ледяную корку, они скользнули в сторону. Он шлёпнулся на задницу и начал гоготать, затем умолк, когда начал катиться. Он спускался по склону лужайки, как груз по поверхности аркадного боулинга, ускоряясь по мере приближения к улице. Он схватился за куст, но тот был покрыт льдом, и его рука соскользнула. Он перевернулся на живот и раздвинул ноги, думая, что это поможет замедлить его. Но нет. Он начал скользить по диагонали.

Корка толстая, но не слишком, подумал он. Если бы я весил столько, сколько должен был весить, я просто продавил бы её и остановился. Но я не могу. Я выкачусь на дорогу, и если там окажется машина, она, вероятно, не сможет вовремя затормозить. И тогда мне не придётся беспокоиться о Нулевом Дне.

Но он не скатился так далеко. Он ударился о столбик, на котором был закреплён его почтовый ящик, — и достаточно сильно, чтобы перехватило дух. Придя в себя, он попытался встать. Его ноги разъехались в стороны, и он снова упал. Он упёрся ногами в столбик и оттолкнулся. Но из этого ничего не вышло. Он откатился на пять-шесть футов вверх и вернулся обратно к столбику. Затем он попытался приподняться на руках, но ладони скользили по льду. Он забыл взять перчатки и руки начали неметь.

Мне нужна помощь, подумал он, и ему тут же на ум пришло имя Дейрдре. Он полез в карман куртки, но в этот раз забыл взять телефон, который остался на его компьютерном столе. Оставалось подтолкнуть себя к дороге и помахать подъезжающей машине. Кто-нибудь остановился бы и помог ему, а кто-нибудь начал бы задавать вопросы, чего Скотту вовсе не хотелось. Подъездная дорожка выглядело ещё более безнадёжно, настоящий каток.

Ну вот, подумал он, как черепаха на спине. Руки онемели, скоро онемеют и ноги.

Он вытянул шею, чтобы посмотреть на голые деревья, их ветви тихонько покачивались на фоне безоблачного голубого неба. Он посмотрел на почтовый ящик и увидел то, что могло исправить его затруднительное и вместе с тем комичное положение. Он принял сидячее положение, прижавшись промежностью к столбику, и ухватился за металлический флажок сбоку от ящика; пару раз потянул за него и тот отломился. Он воспользовался рваным краем флажка, чтобы выдолбит в корке два углубления. В одно уткнулся коленом, а во второе поместил ступню. Он встал, держась свободной рукой за столбик, чтобы не потерять равновесие. Таким образом — наклоняясь и выдалбливая отверстия — он добрался по лужайке до крыльца.

Мимо проехала пара машин, кто-то посигналил. Скотт поднял руку, и не оборачиваясь, помахал. К тому времени, как он вернулся к ступенькам, его руки потеряли всякую чувствительность, и одна из них кровоточила в двух местах. Спина ныла, как хер знает, что. Он начал подниматься к двери, поскользнулся, и едва успел схватиться за металлические перила, покрытые коркой льда, прежде чем скатился бы обратно к почтовому ящику. Он не был уверен, что смог бы снова подняться по лужайке, даже с углублениями в ледяной корке. Он выбился из сил, а из-под парки разило потом. Он улёгся в прихожей. На него пришёл взглянуть Билл — но не очень близко — и озабоченно мяукнул.

— Я в порядке, — сказал Скотт. — Не переживай, ты всё равно будешь накормлен.

Да, я в порядке, подумал он. Просто немного покатался по ледяной корке. И вот тут-то и начиналось действительно странное дерьмо.

Он полагал, если что-то и могло послужить утешением, так это то, что это дерьмо продлится недолго.