Валентин Богданов - Раздумья в сумерках жизни

Конечно, написал он не очень-то весёлую историю, но только для тех, у кого доброе отзывчивое сердце, способное любить и прощать. А в потёмках своей взволнованной души приятно затеплилась слабая надежда, что, возможно, его мысли и благородные чувства могут в это раннее и праздничное утро, на миг соединиться с любящей душой другого человека, и они вместе воспрянут над серостью будничной жизни. А есть в этом грех или нет, душе милостиво подскажет Ангел-хранитель, и она, его душа, своего Спасителя всегда услышит и отзовётся. Вот в чём дело.

Только не сердитесь, друзья мои, на Егора, утреннего странника, что своими невесёлыми размышлениями не дал вам выспаться в самую рань нового года. Так получилось.

С наступающим Новым годом, друзья!

«Ты где это, доченька, сегодня столько времени пропадала? – выговаривает мать своей повзрослевшей дочери, явившейся к ней после полудня. – На даче работы невпроворот, а тебя всё нет и нет!» «Да я, мама, с Лёшкой дембелем вот туточки, в тенёчки кусточков трошечки поболтали, просто так, понарошку», – слегка удивлённо отвечает дочь. «Ты смотри у меня, девонька, как бы в этих кусточках не забрюхатела, ведь заботушки после не оберёмся». – «Да ты шо-о, ма-ама! Я ж не дура, штоб с понарошки забрюхатеть». – «Да то-то и оно, что дурой можешь оказаться!» – «Ну ты даё-ёшь, м-аама-а! Ну-у даё-ёшь! Надо же такое мне сказать… Это вообще, вообще!» – с гордым достоинством отвечала ей возмущённая дочь.

В ту давнюю пору Станислав Ильич Дерюгин, тридцати семи лет от роду, работал в крупном нефтяном объединении, впоследствии ставшем частной компанией, в должности заместителя генерального директора по научной работе и внедрению в производство научных технологий, соответственно, возглавлял большой отдел по этому направлению. К тому же был кандидатом технических наук и уже несколько лет как готовился к защите докторской.

Но работа над диссертацией подвигалась медленно – он был слишком перегружен по работе. Хорошо, что его жена, Лидия Ивановна, работавшая начальником другого отдела, здесь же, в аппарате управления, была человеком необычайного трудолюбия и целеустремлённости, весь обширнейший материал для кандидатской, а теперь и докторской в основном сама для него и подбирала. А зачастую, не церемонясь, его подгоняла. К тому же ещё и в очередной июльский отпуск по графику его не отпустили вместе с семьёй, и жена с дочерью-подростком два дня тому назад отправилась без него. Поехали в Казахстан, к его другу студенческих лет, который работал там директором крупного конезавода и по тем временам жил роскошно. Ещё зимой он приглашал его к себе провести отпуск с семьёй и попить целебного кумыса, который в изобилии выпускал конезавод, да вволю накупаться в чистых, как слеза, озёрах и позагорать на золотистых песчаных пляжах с их первозданной чистотой. Это было заманчиво, и они по вечерам в волнующих подробностях обсуждали дома предстоящий семейный отпуск в ожидании долгожданного лета.

Дообсуждались! Нафантазировались! С нескрываемым раздражением и досадой раздумывал он о постигшей его неудаче с отпуском, и настроение в то памятное утро было самое паршивое. Хуже, наверное, и не бывает. На его рабочем столе привычно высились стопки толстых папок с важными документами, требующими срочно принять по ним решения и расписаться. Но он всё никак не мог приняться за привычную работу. Будто ждал кого-то. Однако никого из подчинённых он пока к себе не приглашал, да ещё в самом начале рабочего дня, когда сам ещё ни в чём не разобрался и внутренне не настроился на рабочий ритм. Даже привычно не заглянул в исписанный еженедельник. Предстоял нелёгкий день.

Где-то глубоко внутри, с самого утра, как зашёл в свой кабинет, беспокойно и навязчиво ощущал уверенность, что какое-нибудь неприятное дело непременно должно у него сегодня всплыть. И он терпеливо раздумывал над этим, перебирал по памяти нерешённые дела, иногда отрешённо смотрел на рабочий стол, мысленно уйдя в себя, будто прислушивался к чему-то неожиданному и таинственному. На этот раз, как и раньше случалось, интуиция его не подвела. Неожиданно в дверь постучали, и, не дожидаясь разрешения, в кабинет вошёл его заместитель, а позади него шла какая-то женщина с пышной причёской и миловидным лицом. Дерюгин сперва на неё и внимания-то не обратил.