Валентин Богданов - Раздумья в сумерках жизни

Абсолютно верно просчитал Петрович сложившуюся ситуацию, до самых мелочей всё предусмотрел и предательски подло, оставив его одного спящим, воровато сбежал с украденными гусями к тракту. Догони его попробуй! Такого подлого унижения Павлуша за всю свою жизнь ещё ни разу ни от кого не испытывал. Похоже, Петрович его даже за порядочного человека не считал, а внутренне умело это скрывал привычной болтовнёй. Но почему Павлуша так беззаботно всегда слушал его пустую болтовню и выбрал его себе в напарники, когда других желающих было немало? Вопросов тьма, а ответ один и убийственный: простофиля он, наивный и доверчивый, что позволил нечестному человеку так себя подло обмануть.

«Вот так он сам о себе сказал всю правду, и больше ему никто такое не скажет. За что, спрашивается, он так настрадался на этой охоте, как ни на какой другой?» – назойливо спрашивал и спрашивал себя Павлуша и не находил ответа. Ведь впервые он возвращается с охоты с такой измаранной душой, которую ничем перед самим собой не отмоешь, хотя его вина вроде ни в чём не проглядывается. Вчера надо было совершить честный поступок, достойный порядочного человека. Пару раз дал бы Петровичу по лысеющей голове убитыми гусями и гордился бы этим поступком всю жизнь, а теперь и вспоминать стыдно, что на одном с ним уровне оказался.

От тяжких раздумий он так разволновался, что у него разболелась голова, а виски будто раскалывались. Да из-за чего же? А из-за того, что сподличать захотел, заглушив на время свою совесть. И он привычно скомандовал сам себе, вернее заорал во всю глотку, в волнении расхаживая вдоль дороги в ожидании попутной машины:

– Рррааняйсь! Смирнаа! Старшина Устюжанин! Приказываю всю наплывшую к тебе в голову дурь выбросить вон, а Петровича срочно комиссовать из своей памяти вчистую и больше о нём никогда не вспоминать. Воольна-а! Марш домой! И без разговорчиков мне!

Как ни странно, но Павлуша от своих армейских команд, чуть успокоился и по дороге домой, трясясь на попутной машине, загруженной зерном, размышлял уже спокойно и рассудительно. И было от чего. Дома его привычно ждала запотевшая в холодильнике бутылка водочки, исходящая на столе слезой, и ещё не совсем надоевшая жена, чудом сохранившая былую привлекательность и всё, что к ней полагается.

И после всего этого, кто такой для него Петрович? Да рядовой снабженец из заводского отдела снабжения. Бегает иногда по цехам с какими-то бумажками, что-то у кого-то подписывает да изредка в командировки уезжает. Слов нет, должность хлопотная и ответственная, уважением среди рабочего люда не пользующаяся. Наверное, в армии он служил интендантом, а может, судя по его умелой болтовне, замполитом. И что же он, Павлуша, теперь с этим Петровичем делать будет после всего происшедшего? Да абсолютно ничего. Единственное, что обязательно сделает, так это исключит его из списков охотников из-за неисправного ружья. Так что Петрович как охотник с этого дня умер для него навсегда и вряд ли когда возродится.

А завтра, пораньше с утра, он придёт в свой цех, и как только перед началом работы охотники начнут кучковаться и обсуждать интересные случаи на вчерашней охоте, он в это время к ним подойдёт и подробно расскажет о вчерашнем поступке Петровича. И тому как охотнику придёт позорный конец. Душевной катастрофой для Петровича выйдет вся эта история с домашними гусями. Надолго к нему прилипнет прозвище «крохобор», и ничем он его уже не отмоет. Нетрудно сообразить умному человеку, что привычные охотничьи понятия и традиции надо бы всем охотникам всегда уважать и соблюдать.

При порывистом и сильном ветре и крутой волне на глубоком озере, когда нашу резиновую лодку кидало из стороны в сторону, как мячик на воде, мы с сыном за три часа с большим трудом сумели поставить пять сетей и на берег выбрались, уставшие до изнеможения. Мы так уломались на бушующем озере, что не в силах были сразу поставить палатку и хотя бы наскоро перекусить. Так, молча и лежали вповалку, отдыхая возле своей машины в её прохладной тени возле приозёрной кромки соснового бора, куда еле-еле с трудом доплелись от берега, где оставили лодку. Был субботний день, и машины с рыбаками всё прибывали и прибывали. Слышались резкие хлопки дверок машин, торопливые команды и вся та суета, которая бывает, когда рыбаки спешат выбраться на озеро и заняться своим любимым делом.