Сарей Уокер - Диетлэнд

С Марло все было совсем не так. Когда она пришла в кафе, выглядела не как поблекшая версия самой себя, но как совершенно другой человек. Я догадалась, что бывшие поклонники и не узнают актрису на улице. Она весила, должно быть, килограммов девяносто, может больше. Длинные локоны заменила короткая стрижка, волосы все еще были золотисто-медовые, но тут и там виднелись седые пряди. Непослушные прядки были закреплены крошечной красной заколкой. На Марло был свободный белый сарафан. Женщина была загорелой, на руках и ногах, несмотря на ее округлости, четко обрисовывались мускулы. В переноске на груди она несла ребенка, малыш высунул головку и, улыбаясь, оглядывался по сторонам. Вертящийся ребенок и торчащие из переноски голые ножки и ручки почему-то напомнили мне об осьминогах.

— Мне кажется, будто я давно тебя знаю! — воскликнула Марло, усаживаясь на стул напротив. Каким-то образом она сразу же узнала меня среди всех посетителей. — Я Марло, а это Текс.

Слегка ошарашенная, я выдавила из себя что-то вроде: «Добрдень».

Она сказала, что хотела встретиться подальше от «Дома Каллиопы», чтобы мы могли побыть наедине и поговорить. Пока она усаживалась, раскладывая вещи по пустым стульям, я внимательно вглядывалась в ее лицо в надежде отыскать хоть какие-то следы Элли, но не увидела ничего. Ее голос, однако, был прежним: звонким, как золотая монета, и одновременно сладким и тягучим, как мед, под стать волосам. Я была рада слышать, как она обращается ко мне не из телевизора, а наяву.

Я отошла к прилавку, чтобы взять для Марло кофе и заварной пончик — с непоседой-ребенком и кучей барахла на стульях ей самой сделать заказ было бы крайне неудобно. Я даже не представляла, что за преображение готовила для меня Марло. Может, это было «преображение наоборот», чтобы сделать меня еще уродливее, чем я есть. Думать об этом было неприятно и немного совестно, но красавица Элли исчезла, вместо нее здесь была полная тетенька с короткой стрижкой и ребенком.

Когда я вернулась к столику, Марло вытащила малыша из переноски и посадила к себе на колени. Пока она ела пончик, она то и дело поглядывала на широченное окно:

— Знаешь, прошло уже больше пятнадцати лет с тех пор, как я покинула Голливуд, но иногда эти британские таблоиды таки посылают фотографов с их длиннофокусными объективами, чтобы запечатлеть, как я лакомлюсь всякими вкусностями и так далее. — Набив рот выпечкой, она поднесла свободную от ребенка руку к окну кафе и показала средний палец. — Никогда не знаешь, фоткает ли кто.

Я решила рассказать ей о своем детстве в доме Мирны Джейд, о бесконечных вспышках фотоаппаратов и о чувстве, что за тобой постоянно наблюдают. С Вереной я не хотела этим делиться, но с Марло у нас было больше общего. Никогда не думала, что у меня будет что-то общее с телезвездой.

— Я помню этот маленький домик… Где же он был, на Ганновер-стрит?

— Харпер-лейн.

— Харпер-лейн, точно! Не могу поверить, что ты там жила. Однажды я проезжала мимо того дома вместе с тетей, когда она навещала меня в Лос-Анджелесе. Тетя была уже пожилой и часто предавалась воспоминаниям о кинозвездах прошлого. Когда она увидела имя Мирны Джейд на «звездной карте», мы просто не могли не поехать.

— Это было, когда ты еще играла Элли?

Марло кивнула. Когда я смотрела на Марло по телевизору, Марло проезжала мимо моего дома и смотрела на меня.

— Мне нравилась «Элли», — сказала я, голос мой звучал немного заискивающе, но я ничего не могла с этим поделать. — Я очень хотела быть похожей на тебя, умоляла маму купить тот шампунь.

— Милая, этот шампунь никому бы не помог выглядеть, как я. Я тогда и сама-то не была натюрель. Потребовалась целая комиссия, чтобы создать имидж. Но те дни уже давно позади. — Марло взяла свои груди в ладони и приподняла их. — Теперь, могу тебя уверить, в этом теле нет ничего с серийным номером.

Марло сказала, что даже имя ее было ненастоящим. Имя, данное ей при рождении, было Марло Салазар: Марло — девичья фамилия матери, Салазар — фамилия отца. Ее менеджеры решили, что Салазар звучит слишком «по-цветному», поэтому покопались в ее семейном древе и нашли фамилию Баханан.

— Этнически безопасная версия, — засмеялась Марло. — Но с тех пор я имя не меняла, теперь это мой бренд.

На левом бицепсе у Марло была надпись, черное послание на загорелой коже, но у меня не получалось прочесть. Когда она угощала малыша кусочками заварного теста, я наклонилась ближе. «Женщины не хотят быть мной, мужчины не хотят меня».