Даниэль Кельман - Слава

– Мы с вами раньше не встречались? – спросила Элизабет.

– Не могу предположить где, – ответила Ридерготт.

– Нет-нет, – возразила Элизабет. – Совсем недавно, я абсолютно уве…

– Я уже сказала: не могу предположить, где мы могли бы с вами встречаться, – произнесла Ридерготт. Улыбка так и застыла на ее лице.

Тут Элизабет заметила, что брюнетка внимательно на нее смотрит. Эту высокую женщину окружал ореол таинственности, и было ясно: она определенно неглупа. Казалось, что по некой неясной причине именно она здесь главная. От нее трудно было отвести взгляд.

– Премия Эльмитца Карнера! – воскликнул Лео.

– Прошу прощения?

– Мне решили вручить премию имени Эльмитца Карнера. Звонили узнать, согласен ли я ее принять. Я им ответил, что не могу в данный момент думать о такой ерунде.

– И что теперь?

– А я почем знаю! Вероятно, дадут кому-нибудь другому. Я просто не в состоянии сейчас на такое отвлекаться. Видно, перепутали меня с кем-то. С кем-то, кому не все равно!

Элизабет вновь посмотрела на женщину. Что здесь, черт возьми, происходит? Она пока не могла точно сформулировать, что обо всем этом думает, – слишком уж смутными были ее подозрения. В то же мгновение на горизонте возникла яркая вспышка, заметная даже несмотря на то, что вовсю светило солнце; ей показалось, будто земля под ногами дрогнула. Все инстинктивно пригнулись. Лишь пару секунд спустя они услышали взрыв. «Не стоило привозить его сюда, – мелькнуло у нее в голове. – Для Лео это уже слишком». Однако Рихтер производил впечатление человека внимательного и собранного – только губы слегка дрожали.

– Не думаю, что они движутся на нас, – произнес он. – Они продвигаются на север. Вероятно, просто пройдут мимо.

– Кажется, да, – согласился Ротман.

– Никогда не знаешь, – отозвался Ребенталь.

– Откуда ты знаешь, где здесь север? – спросила Элизабет.

– А тут есть слоны? – ответил Лео вопросом на вопрос.

– Все уже по ту сторону границы, – сообщил Ротман. – Убежали, испугавшись войны.

– Вот как бывает: прилетаешь ты, значит, в Африку, может, даже умрешь в этой самой Африке, а слонов так и не увидишь, – протянул Рихтер и улыбнулся брюнетке.

Та поймала его взгляд и посмотрела ему в глаза. В том, как они смотрели друг на друга, чувствовалось доверие, для которого не надо слов; полное взаимопонимание, которое бывает только у людей, знающих друг друга до самых потаенных уголков души.

Элизабет почувствовала, что пульс ее участился.

– Кто-то должен рассортировать лекарства, – обратился к ней Ротман. – Вы мне не поможете?

И верно: сейчас не время было о таком размышлять, пришла пора работать.

Они расположились в одной из хижин и принялись сортировать ампулы с растворами для инъекций; внутри было жарко. Ротман щурился, чтобы лучше видеть надписи. Он тяжело дышал, на усах повисли капли пота.

– Вы сказали, что работаете на СООНО. Почему? – спросила Элизабет.

– В каком смысле?

– Силы Организации Объединенных Наций по охране – это бригады, воевавшие в Югославии. Миротворческие войска ООН в Африке должны называться как-то иначе.

Мужчина ненадолго задумался.

– Видимо, оговорился, – произнес он, изобразив на лице улыбку. – Уж я-то знаю, на кого работаю.

– Так на кого же?

Ротман беспомощно уставился на нее. Снаружи вновь послышался грохот орудий. Дверь распахнулась, вошла брюнетка и склонилась над лекарствами.

– Мы еще не знакомы, – Элизабет протянула ей руку и назвала свое имя.

– Прощу прощения, – женщина ответила ей мягким, но в то же время сильным рукопожатием. – Очень приятно. Я Лара Гаспар.

– Вы… – потерла лоб Элизабет. – А вы разве… не в Америке?

– Это долгая история. И очень запутанная. Вся моя жизнь – сплошь одни запутанные истории.

– Вы просто поразительно похожи, – произнес Ротман.

– Вам так кажется? – отозвалась Лара.

Элизабет встала и, ни слова не говоря, вышла на улицу. Прислонилась к металлическому листу, заменявшему стену. По-прежнему стояла жара, но с каждой минутой становилось темнее. Скоро наступит ночь – вблизи экватора сумерки сгущаются быстро. Лишь спустя пару мгновений она обнаружила рядом с собой Лео.

– Это все не по-настоящему, не так ли? – спросила она.

– Все зависит от того, что считать настоящим, – ответил он, раскурив сигарету. – «Настоящее»! Это слово значит так много, что в конечном счете не значит ничего.

– Вот почему ты так уверенно себя ведешь! Так продуманно, так храбро. То, что происходит, – это твоя версия событий; то, во что ты их превратил. Версия, скомпилированная из нашего с тобой путешествия и того, что ты знаешь о моей работе. И разумеется, как же без Лары!