Даниэль Кельман - Слава

– Куда, прошу прощения?

– Неважно, – ответил Лобенмейер. – Сейчас это не имеет значения. В любом случае, то, чего мы опасались, произошло, и нескольким десяткам новых клиентов были присвоены уже существующие номера, которые, по идее, должны были быть заблокированы к выдаче. Об этом напишут в прессе. На компании висят уже как минимум два иска за причинение ущерба бизнесу. И основная вина ложится именно на наш отдел.

Включился дисплей моего мобильного. На нем высветилось имя жены и сообщение: «Мы приедем тебя навестить!» Сердце мое застучало.

– Поговорим позже, – ответил я и поднялся с места.

– Прошу прощения, – перебил меня Лобенмейер, – но дело слишком серьезное и не терпит отлагательств. Это могло бы…

– И будет! – вставил Шлик.

– …И будет стоить некоторым из нас работы, – согласно кивнул Лобенмейер.

Я нажал одну кнопку, другую, но никакого сообщения не увидел. Могло ли статься, что я все это себе придумал? Или я его ненароком стер? Мне было необходимо знать, ведь все зависело от того, не допущу ли я ошибки.

– Сейчас вернусь, – крикнул я и выбежал за дверь, промчался по коридору, вскочил в лифт, который, жужжа, унес меня вниз, пролетел через холл и выскочил на улицу. «Вот оно, – подумал я. – Вот что со мной теперь, значит, происходит. Все рушится не из-за обстоятельств, не из-за невезения, а из-за нервов. Из-за того, что человек не в силах вынести такого давления. Вот почему все тайное рано или поздно становится явным». Я медленно повернулся вокруг своей оси. Заметил, как прохожие принялись на меня оборачиваться, как на другой стороне улицы ребенок указал на меня пальцем, а мать схватила его и потащила за собой. «Соберись, – сказал я себе. – Соберись, ну, соберись же! Если не дать слабину, то все еще может получиться – надо только собраться». Заставил себя стоять смирно. Взглянул на часы. Постарался сделать вид, будто раздумываю о предстоящей встрече. «Возвращайся, – велел себе я. – Войди обратно в здание. Поднимись наверх. Там они тебя дожидаются. Сядь за стол. Постарайся спасти, что еще можно спасти. Сделай что-нибудь. Защищайся, не вздумай убегать. Ты еще продержишься. Пока».

– Проблемы, достопочтеннейший?

Рядом со мной возник невероятно тощий господин с сальными волосами, в роговых очках и ярко-красной шапке на голове.

– Прошу прощения?

– Что, жизнь трудна? – сказал он с такой же сальной ухмылкой. Звучало это скорее не как вопрос, а как утверждение. – Всякое решение дается с трудом, а планирование будничного распорядка – задача сама по себе настолько сложная, что и сильнейших из нас способна свести с ума. Вы со мной согласны, достопочтеннейший?

– Что?!

– В мире столько вещей, неподвластных нашей воле, но все же кое в чем мы себе жизнь облегчить можем. В моем распоряжении имеется такси, – и он указал на стоявший рядом черный «Мерседес» с распахнутой дверцей. – И мой вам добрый совет в придачу: если есть кто-то, кого вы хотели бы видеть в ближайший час, позвоните ему. Жизнь так быстро проходит. А у нас для этого есть те самые маленькие телефончики, все те электронные штучки, которыми набиты наши карманы. Не так ли, достопочтеннейший?

Я никак не мог понять, чего он от меня хочет. Вид у него был отвратительный, но слова оказывали на меня успокаивающее воздействие.

– Но ведь это никакое не такси!

– Достопочтеннейший! Вы присядьте, назовите адрес – и увидите, как машина эта вмиг превратится в такси!

Поколебавшись, я кивнул и опустился на мягкое, обтянутое кожей заднее сиденье. Мужчина уселся вперед, долго и неуклюже подстраивал под себя водительское кресло, словно это не он только что сидел за рулем автомобиля, поправлял зеркало заднего вида, некоторое время возился с замком зажигания.

– Назовите ваш адрес, пожалуйста, – мягко произнес он. – Я многое знаю, но не всеведущ.

Я назвал.

– Глазом моргнуть не успеете, как будем там, – он завел мотор и вывел автомобиль на полосу. – Вы точно уверены, что хотите поехать домой? Не к кому-то другому? Никому не хотите нанести визит?

Я покачал головой, вытащил телефон и набрал номер Люции.

– Приезжай ко мне!

– Прямо сейчас?

– Прямо сейчас.

– А что ты вообще здесь делаешь? Я думала, тебя на неделю вызвали в Цюрих! Что-то случилось?

Я потер лоб. Все верно, так я ей и сказал, чтобы на следующий день отправиться к Ханне и провести с ней все выходные.

– Все пошло кувырком.

– Опять Мольвиц?

– Опять Мольвиц.

– Еду.