Даниэль Кельман - Голоса

Фотографы Рори Маллиган и Каспер Балслев.

Не успел Эблинг прийти домой, как зазвонил его мобильный. Годами Эблинг отказывался покупать телефон, потому что был технарем и не доверял этой штуке. И как это никто не боится прижимать к голове источник агрессивного излучения? Но у Эблинга была жена, двое детей и несколько коллег, и все время кто-нибудь жаловался, что с ним невозможно связаться. Так что в конце концов он сдался, приобрел аппарат и подключил прямо у продавца. Телефон впечатлил Эблинга, как тот ни противился: само совершенство, красивый, гладкий, изящный. И вдруг, неожиданно, телефон зазвонил.

Поколебавшись, он ответил.

Какая-то женщина спросила какого-то Раффа, Ральфа или Рауфа, имени он не разобрал. Это ошибка, сказал он, неправильно набрали номер. Она извинилась и положила трубку. Вечером — еще один звонок. «Ральф! — заорал хриплый мужской голос. — Ну, что? Как ты там, старая свинья?» «Ошиблись номером!» — Эблинг сидел в кровати. Было уже больше десяти, и жена укоризненно смотрела на него. Мужчина извинился, и Эблинг отключил телефон.

На следующее утро его ждали три сообщения. Он прослушал их в электричке по дороге на работу. Какая-то женщина со смешком просила перезвонить ей. Какой-то мужчина ворчал, требуя немедленно прийти, потому что долго его ждать никто не собирается; слышался звон стаканов и музыка. Потом опять женщина: «Ральф, ну где же ты?»

Эблинг вздохнул и позвонил в абонентскую службу.

— Странно, — сказала женщина скучающим голосом. — Такого вообще быть не может. Никто не может получить номер, уже выданный другому. Для этого существует множество мер безопасности.

— Но ведь случилось же!

—  Нет, — сказала женщина. — Это невозможно.

—  И что теперь делать?

Она сказала, что не знает. Такого никак не может быть. Эблинг открыл было рот и снова закрыл. Он понимал, что кто-нибудь другой на его месте сейчас бы вышел из себя, но он этого не любил, к этому у него не было способностей. Он положил трубку. Через несколько секунд снова раздался звонок.

—  Ральф? — спросил мужчина.

—  Нет.

—  Что?

—  Этот номер… Он неправильно… Вы ошиблись номером.

—  Это номер Ральфа!

Эблинг положил трубку и сунул телефон в карман куртки. Городская электричка была переполнена, сегодня ему опять пришлось ехать стоя. С одной стороны на него напирала толстая женщина, с другой на него, как на заклятого врага, в упор смотрел усатый мужчина. Много было в жизни Эблинга такого, чего он не любил. Ему не нравилось, что жена у него такая рассеянная, что она читает такие глупые книжки и так чудовищно готовит. Ему не нравилось, что у него нет умного сына, а дочь кажется ему такой чужой. Ему не нравилось, что сквозь тонкие стены он всегда слышит, как храпит сосед. Но больше всего ему не нравилось ездить в час пик на транспорте. Все время тесно, все время битком, и хорошо там никогда не пахло.

А вот работу свою он любил. Он и дюжина его коллег сидели под очень яркими лампами и обследовали неисправные компьютеры, которые присылали магазины со всей страны. Он знал, как хрупки маленькие думающие пластинки, как они сложны и загадочны.

Никто не мог разгадать их до конца; никто на самом деле не мог сказать, почему они вдруг выходили из строя или делали странные вещи. Давно уже никто не доискивался до причин, просто меняли детали до тех пор, пока устройство снова не заработает. Он часто думал, как много в мире зависит от этих приборов, а ведь это всегда исключение, почти чудо, если они делают именно то, что должны. Вечером, в полусне, эта картина его тревожила — все эти самолеты, оружие с электронным наведением, серверы в банках — порой тревожила так сильно, что начинало колотиться сердце. Тогда Эльке раздраженно спрашивала его, почему он не лежит спокойно, лежать с ним рядом — это все равно что лежать в постели с бетономешалкой, и он извинялся и вспоминал, как мать говорила ему, что он слишком впечатлителен.

Как только он вышел из вагона, зазвонил телефон. Это была Эльке, она сказала, чтобы вечером, по дороге домой, он купил огурцов. В супермаркете на их улице сейчас очень дешевые огурцы.

Эблинг пообещал и быстро попрощался. Телефон снова зазвонил, и какая-то женщина спросила его, хорошо ли он подумал, от такой, как она, откажется только идиот. Или он смотрит на это иначе?