Кристоф Хайн - Смерть Хорна. Аккомпаниатор

— Я думал. Каждый день думал, что стану делать, — резко ответил Даллов, — но так ничего и не придумал.

Они враждебно уставились друг на друга. Оба чувствовали себя обиженными, и каждый подозревал другого в каком-то злом умысле.

— Может, надо еще чем-нибудь помочь? — спросил наконец Рёсслер, чем недвусмысленно дал понять, что ничего он больше для Даллова сделать не может и не захочет, а разговор считает законченным.

Даллов из упрямства продолжал сидеть, делая вид, будто всерьез обдумывает вопрос Рёсслера и старается вызволить его из затруднительного положения. Однако минуту спустя он взглянул на часы и сказал, что ему пора, так как предстоит еще одна встреча. Оба поблагодарили друг друга за беседу. Рёсслер с ощутимой натянутостью пригласил Даллова заглядывать в институт, и тот пообещал это делать.

В приемной Даллов задержался. Барбара Шлейдер вопросительно взглянула на него, но он промолчал, поэтому она сама спросила, берут ли его обратно в институт.

— Не похоже, — сказал Даллов, после чего снял с вешалки пальто и медленно оделся.

Секретарша поморщилась.

— Заходи, — сказала она. — Не пропадай.

— Будь здорова, — отозвался Даллов.

Он вышел из приемной и, шагая по коридору, а потом спускаясь по широкой лестнице, спросил себя, зачем он вообще приходил к Рёсслеру. Тут он вспомнил о Сильвии. На миг остановился на лестнице, затем повернулся и побежал наверх. Там он заглянул в секретариат и попросил листок бумаги. Пристроившись на подоконнике в коридоре, он крупно вывел на листке «Мне надо с тобой переспать». Подойдя к аудитории, где шло семинарское занятие, он постучал в дверь и сразу же шагнул внутрь.

— Простите за беспокойство, — сказал Даллов, — но дело неотложное. Распишись вот здесь, Сильвия, это и в твоих интересах.

Он подал ей листок и ручку. Она долго читала короткую фразу. Затем безучастно взяла ручку и спокойно сказала:

— Вижу, дело для тебя и впрямь неотложное.

Она собралась было расписаться, но передумала и вернула листок Даллову.

— Извини, но сначала это должен завизировать Рёсслер.

— А он согласен, — поспешил заверить Даллов, стараясь говорить так же холодно.

Сильвия кивнула.

— Возможно. Но пусть все же завизирует. Порядок есть порядок.

Она все еще протягивала руку. Он не знал, что возразить, поэтому вышел из аудитории, так и не взяв листок. У самой двери он мельком заметил ее улыбку. Он постарался закрыть дверь как можно тише, но та громко хлопнула, и это его разозлило.

Спустившись с каменной лестницы, он увидел множество объявлений, развешенных по стенам, обшитым деревянными панелями. Он подошел к правому углу, где висели объявления исторического факультета. Прочитал списки семинарских групп, фамилии студентов ничего ему не говорили. В свое время он вел семинары у старшекурсников, которые теперь уже кончили университет, разбежались кто куда или остались на кафедрах ассистентами, вроде Сильвии. Университетская библиотека оповещала о невозвращенных и разыскиваемых книгах. Он вспомнил, что две из названных книг у него дома, но, поскольку фамилия виновника не называлась, решил их не возвращать. Для женатых студентов и для семей с детьми имелись путевки. Он пробежал глазами темы нового года партучебы, и они показались ему до странности знакомыми, у него возникло чувство, будто все это он уже слышал раньше, в прежние времена. Здесь же предлагали свои услуги домохозяйки, готовые чисто и недорого перепечатать курсовую или дипломную работу. Затем шла россыпь разноцветных, иногда нарочито броско оформленных записок, в которых студенты искали жилье или предлагали обмен. Предлагаемые квартиры описывались весьма подробно, указывались самые невероятные достоинства. Даллов усмехнулся. Неподалеку он нашел объявленьице, сделанное Сильвией, — это был список литературы для семинарских занятий. Он с интересом прочитал список — все те же книги, которые из года в год рекомендуют, читают, пересказывают, обсуждают, вроде катехизиса. Причем, подумал он, разговор наверняка идет вокруг одних и тех же мест, даже одних и тех же слов.

Его развеселила мысль о том, что теперь одни и те же ответы на вопросы приходится талдычить Сильвии, красавице Сильвии, которая на семинарах не сводила с него своих лучистых глаз, умоляя вызывать ее только в тех случаях, когда оба они, Даллов и Сильвия, были абсолютно уверены, что ответ будет правильным.

— Бог помочь, крошка, — сказал он громко усеянной листочками бумаги стене. Вскоре он вышел из здания университета на улицу.