Дэвид Уоллес - Бесконечная шутка

– Подобно аналогичным образом проверенный временем лактат пентазоцина, который я могу предложить вместе с уверенностью мусульмана и профессионала по травмам лично вам, в этой палате, у вашей койки.

Лактат пентазоцина – это Талвин, надежный товарищ Гейтли № 2 в те времена, когда он еще был Там, который 120 миллиграммов натощак – и как плаваешь в масле точной температуры тела, прям как Перкоцет 360, только без раздражающего зуда за глазами, который всегда обламывал ему кайф от Перкоцета.

– Сложите свой отважный страх зависимости и позвольте нам делать свою профессию, молодой сэр, – подытоживает пакистанец, стоя прямо у койки, слева, скрывая профессиональным халатом Г. Ф., с руками за спиной, с тусклым блеском металлического уголка медкарты Гейтли между ног, с безупречной осанкой, бодрой улыбкой, белками глаз такими же безбожно белыми, как зубы. От воспоминания о Талвине у Гейтли исходят слюной такие части, о которых он и не знал, что они могут исходить слюной. Он знает, что будет дальше, Гейтли. И если пакистанец продолжит и снова предложит Демерол, Гейтли не будет сопротивляться. И пусть хоть одна сука что-нибудь ляпнет. С чего он должен сопротивляться? У него самая настоящая декстральная синовиальная травма какой-то там степени. Ранение из профессионально модифицированной Штуки 44-го калибра. Он после травмы, терпит чудовищную боль, и все слышали этого парня: будет только хуже, боль-то. Вот вам профи по травмам в белом халате, заверяет в оправданности ебаной дозы. Гэхани все слышал; да чего ебучие белофлаговцы от него вообще хотят? Это же совсем не то же самое, что тайком сбежать в блок № 7 со шприцом и пузырьком Визина. Это нужная мера, на краткий срок – возможно, это даже вмешательство сострадающего и неосуждающего Бога. Рецептурная капелька Демерола – да наверное, от силы два, три дня демероловой капельницы, может, даже один, если капельницу подключают к резиновой груше, чтобы он сам нажимал и впрыскивал Демерол только По Необходимости. Может, это как раз Болезнь заставляет бояться, что медицински необходимая капля снова запустит старые триггеры, загонит его обратно в клетку. Гейтли представляет, как пытается замкнуть магнитно-контактную противовзломную сигнализацию с крюком вместо руки. Но, уж конечно, если бы Грозный Фрэнсис считал медицински показанную кратковременную каплю подозрительной, хоть чуть, старый хитрожопый засранец что-нибудь да сказал бы, делал бы свою гребаную работу как Крокодил и как наставник, а не рассиживался, играясь с собственной далеко не инвазивной трубкой в ноздре.

– Слушай, друг ситный, пойду я, что ли, ты тут разберись, а я попозжей загляну, – доносится голос Фрэнсиса, сдержанный и нейтральный, ничего не обозначающий, и затем шорох ножек стула и система оханья, которая всегда сопровождает подъем Г. Ф. со стула. Его белый ежик медленной луной поднимается над плечом пакистанца, единственная реакция которого на Фрэнсиса – чуть склонить подбородок к плечу, словно скрипач, впервые обратившись к наставнику Гейтли:

– Тогда, возможно, вы будете любезны, любезный мистер Гейтлистарший, пожалуйста, помочь нам помочь вашему мятущемуся и храброму мальчику, но мальчику, рыцарский настрой которого, мне кажется, недооценивает уровень будущего дискомфорта, который совсем прискорбно необязателен, если он позволит нам помочь ему, сэр, – напевает пакистанец через плечо Грозному Фрэнсису, словно они единственные взрослые в палате. Он решил, что Грозный Фрэнсис – органический папа Гейтли.

Гейтли знает, что Крокодил не любит поправлять, если кто-то ошибся. Он на полпути к двери, шагает, как обычно, с нервирующей медлительностью, словно по льду, весь перекошенный и хромая как будто сразу на обе ноги, и со спины – душераздирающе без задницы в своих вечных мешковатых засаленных стариковских вельветовых брюках, с красной шеей, изборожденной сзади сложным узором морщин, поднимая на ходу руку в знак того, что он слышал, но ему неинтересно:

– Это не мое дело. Малой волен сам решить, что ему нужно. Это ему больно, а не мне. И только ему решать, – у открытой двери он то ли замирает, то ли идет еще медленней, оглядывается на Гейтли, но не смотрит в его широко открытые глаза. – Не вешай нос, малой, ёк-макарёк, и я попозжей приведу еще засранцев в гости.

Еще он бормочет: «Пока решаешь, не забывай Попросить хоть чуток Помощи». Это доносится уже из белого коридора, когда глянцевая голова пакистанца возвращается к Гейтли с натянутой нетерпеливой улыбочкой, и Гейтли уже слышит, как он вдыхает, чтобы сказать, что, само по себе разумеется, при травмах степени II такого уровня опасности предпочтительно показание лечения препаратами Списка II, которые вызывающие зависимость, но непревзойденные эффективностью, под строгим контролем употребления в дозировке одной 50-мг таблетки в капельнице с физраствором в течение 3–4 час.