Дэвид Уоллес - Бесконечная шутка

СВЯЗЫВАТЬ В ПРОЦЕССЕ!. Рыба спрашивает, что еще за вода. Остроносая круглощекая медсестра с мертвым взглядом и странным вроде как немецким акцентом, которая толкала Гейтли маленькие бутыльки-пробники сиропа Демерола от «Санофи-Уинтроп», 80 мг/бутылек, с гнусным банановым ароматизатором, а потом равнодушно лежала на спине с тем же мертвым взглядом, пока Гейтли, задыхаясь, иксил ее в душной квартире в Ипсвиче, залитой из-за странных коричневых штор цветом слабого чая. То ли Эгед, то ли Эгетт, в конце концов она начала говорить Гейтли, что не может кончить, если не прижигать ее сигаретами, что ознаменовало первую серьезную попытку Гейтли бросить курить.

Теперь в палату вваливается черная медсестра Св. Е. с комплекцией внешнего полузащитника, проверяет капельницу, что-то пишет в его медкарте, нацеливает на него артиллерию грудей и спрашивает, как он себя чувствует, и зовет его «Малыш», что из уст огромных черных медсестер вполне нормально. Гейтли показывает на низ живота, в область толстой кишки, и пытается изобразить взрыв всего одной рукой, хотя бы не ощущая всего того стыда, какой бы чувствовал при белой сестре человеческих размеров.

Демерол Гейтли открыл в двадцать три, когда интраокулярный зуд наконец вынудил отказаться от Перкоцета и исследовать новые перспективы. Демерол дороже за миллиграмм, чем большинство синтетических наркотиков, но зато его проще достать, т. к. он – основное средство от умопомрачительной постоперационной боли. Гейтли, хоть убей, не помнит, с кем или хотя бы где в Салеме приобщился к тому, что пацаны на Северном побережье называли Галькой и Бам-бамами, 50и 100-мг таблетками Демерола, очень маленькими и маленькими соответственно, мелового цвета шероховатыми дисками со значком | D/35на одной стороне и вскоре полюбившимся логотипом компании «Санофи-Уинтроп Ко.», чем-то вроде 3Z 1, на другой, и эта лиха я ь/ просто-таки расширила горизонты жизни с зудящими глазами на Северном побережье. И вспоминать даже 1 Р/35– уже как Тешить одержимость. Он помнит, что это случилось вскоре после похорон Нуча, потому что он был один и без банды, когда кто-то там дал ему две 50 мг крохотульных таблеточки для его большепалых лапищ, вместо какой-то другой дури, которую он просил, рассмеявшись, когда Гейтли сказал: «Это что за херня?» и «Какой-то муравьиный Бафферин, бля», и ответив: «Просто поверь».

Наверно, это было его двадцать третье лето Там, потому что он помнит, что был без рубашки, когда ехал по 93-му и у него кончились все запасы, и он заехал на парковку у библиотеки имени Кеннеди, чтобы затариться ими – такими маленькими и безвкусными, что пришлось проверять с открытым ртом в зеркале заднего вида, как он их проглотил.

А то, что он был без рубашки, он помнит потому, что пришлось очень долго изучать свою широкую голую безволосую грудь. И с того сонного полудня на парковке библиотеки он стал преданным служителем храма богини Демерола, до самого конца.

Гейтли помнит, как работал в банде – большую часть как эры Перкоцета, так и эры Демерола – с двумя другими наркоманами с Северного побережья, с одним из которых он вырос, а с другим из которых ломал пальцы для Бледного Соркина, букмекера с мигренью. Они не были грабителями, эти ребята – Факельман и Кайт. Факельман в прошлом рисовал чеки, плюс имел доступ к оборудованию для фальшивых ксив, а Кайт в прошлом был компьютерным задротом в Салемском государственном, пока не получил Пинка за то, что он перевел телефонные счета кое-каких задолжавших ребят за более чем 900 секс-линий на аккаунт администрации СГУ, – и они стали не разлей вода, Ф. и К., и мутили собственную неамбициозную, но элегантную аферу, в которой Гейтли участвовал только по касательной. Вот что делали Факельман и Кайт: варганили документы и кредитную историю, чтобы снять роскошно меблированные люксовые апартаменты, затем брали напрокат кучу дорогих бытовых приборов во всяких Rent-A-Center или Rent 2 Own в Бостоне, затем сбывали люксовые приборы и мебель одному из парочки знакомых надежных барыг, затем завозили в апартаменты собственные воздушные матрасы, спальные мешки, брезентовые шезлонги, маленький честно купленный ТП, экран и колонки и бивачили в пустых люксовых апартаментах, упарываясь в хлам на прибыли с арендованного барахла, пока не получали второе уведомление о просрочке аренды; затем варганили новые документы, переезжали и повторяли все по новой. Гейтли в свою очередь мылся, брился, приходил по рекламе о сдаче люксовых апартаментов в прокатном костюме яппи, встречался с риэлторами, сносил всех из их «Банфи» видом ксивы и кредитного рейтинга и вписывал фальшивое имя в договор об аренде; и обычно он ночевал и упарывался в апартаментах с Факельманом и Кайтом, хотя у него, у Гейтли, была собственная, сперва пальцеломная, затем грабительская карьера, и собственные барыги, и он все чаще покупал собственные вытирки и собственный Перкоцет и позже Демерол.