Альфонз Беднар - Современная словацкая повесть

— Правда влюбилась?

— Снова — внимание к зеркалу, то смех, то слезы, настроение — как апрельская погода! Апрель бывает весной — не так ли? Кстати, часто расспрашивает о тебе, — подмигнул Мишо и словно встряхнул дерево моей самоуверенности — я чуть не свалился с него.

— И что же ее интересовало? — спросил я как бы из вежливости и протянул Мишо жевательную резинку.

Мишо изумленно вытаращил глаза, но жвачку взял.

— Почем я знаю? Я сказал ей: «Банкрот по собственному желанию», — неторопливо сообщил Мишо.

— С ней все спокойно, никаких проблем?..

— Уж какого-нибудь танцора диско подцепила. Пойдем, что ли, пропустим по маленькой? — Мишо ставил ультиматум, явно желая поставить точку на теме Яниного самоубийства.

Ничего больше не надеясь узнать, я хлопнул Мишо по руке и, будто слепой, отошел от него. Иду, иду, и у меня начинает проясняться в голове, как на рассвете: я знаю, чем поразить Яну!

В почтовом ящике меня поджидала открытка, приглашение на онкологическую комиссию. Я скомкал ее и тут же бросил в мусорную корзину.

Бог в помощь тем, кто просит ее!

Утро давно утреет, а я все сплю, будто муха в сыворотке.

Убрать постель — минута, мини-гигиена заодно с одеванием, рогалик и кусок салями — в карман; не пробило и восьми, когда мне зажало правую пятку дверьми трамвая.

Бюро объявлений уже открылось, Мирослава причесана. Я весело подмигиваю, Мирослава — ноль внимания. Протягиваю ей две пятисотенных — она лишь вертит золотой головкой.

— Что происходит, спрашиваю я с болью в сердце! — произношу я, соображая, не ударилась ли она в гениальность и теперь пытается шутить.

— Придется добавить, — выкладывает она, а поскольку ей неловко, она для вида начинает перебирать листочки с объявлениями — кандидатов на выгодный обмен.

— Ты разоришь меня, дочь моя, — заканючил я.

— Я тебе не дочка! Дед!

— Обещаю больше так не называть тебя, доченька, но согласись, надо же подходить разумно!

— Я не торгуюсь, — заявила она, и списки отправились обратно в ящик стола.

— Представляешь ли ты себе, что такое тысяча крон?! — восклицаю я, признавая свое поражение, и жалко добавляю: — Подкину сотню, но ты ведешь нечистую игру.

— Их тут шесть, — она похлопала ладонью по столу над ящиком, в котором исчезли списки, — каждый вариант даст тебе тысяч десять, не меньше, а то и больше.

— Какая фантазия, — вставляю я колючку в ее речь, чуточку скрашивая свою капитуляцию.

— У меня есть знакомый — не пожалеет и полутора, — бьет наотмашь прекрасная мерзавка. — И он не обдирает несчастных клиентов, как ты!

— О, о, да ты никак еще и в мораль ударилась!

— С Трухликовых ты содрал семнадцать!

— А ты спроси, во что стала мне документация! Обмен квартиры за три дня, получи ордер и распишись!

— Уверена, что бюрократов расплодили проходимцы вроде тебя. — Она снова достала список с адресами желающих сменять большую квартиру на меньшую. — Но за это ты устроишь одну четырехкомнатную моей школьной подруге, причем по себестоимости. Давай сюда полторы! — она шевельнула пальцами, словно потянула из моего внутреннего кармана веревочку с кошельком.

— Ах, жестокая процентщица! Так серьезные дела не делаются. — Я извивался, как змея под лошадиным копытом.

— Без лишней трепотни, а то скоро попрут клиенты. — Она схватила три купюры и швырнула мне списки.

— По-твоему, я лопух, — не сдавался я, — не понимаю, что ты продаешь объявления не мне одному!

— Ах ты, мой голубчик! — Она расплылась в улыбке — дескать, а поцелуй меня в …

— В субботу я проверю объявления в бюллетене и перепишу те, что ты продала на сторону.

— Тебе повторить, что я уже сказала? Не ты один шевельнул мозгами и тряхнул мошной!

— Мирка! Я куплю тебе розу, — предложил я мирное решение вопроса.

— Ты выражаешься очень точно. Да, розу! Не меньше трех и дорогих!

— Не будь тщеславной и самовлюбленной, как остальные. Цветы выглядят красивее всего там, где они растут. — Я снова был сама любезность, чтобы расположить ее, но не тут-то было. Уж не надеется ли она, что я впрямь куплю ей розы?!

— Ты сам придумал себе такое покаяние, в следующий раз — букет роз! Идет?

Я наклонился к окошку и поцеловал ее высунутую руку.

Ах, елки-палки, кукуруза, сегодня начинает припекать!

Я вычеркивал из списка последний вариант. На трех можно кое-что сорвать, остальные ничего не стоят. Три варианта надежные, с клиентами я предварительно договорился, на одного абсолютного утописта, запросившего двадцать тысяч за комнату, придется еще потратить время и попотеть. Если не уступит, соединю его напрямую с Мирославиной подружкой — пусть получит, чего хотела. Я тебе покажу «по себестоимости»! И цены сбивать не позволю, меня другой деляга не обскачет!