Карлос Сафон - Лабиринт призраков

Следующие четыре года я старалась забыть о Давиде Мартине и верила, что у меня это почти получилось. После того как я рассталась с мечтой сочинять романы, моей реальностью стала жизнь среди слов и книг. Я работала в букинистическом магазине “Семпере и сыновья”, где Хуан после смерти отца получил статус “сеньора Семпере”. Мы обручились накануне войны, и наша помолвка сопровождалась скромными знаками внимания, мимолетными прикосновениями к щеке, прогулками по вечерам в воскресенье и поцелуями украдкой за палатками уличного фестиваля на Гарсиа, когда родные теряли бдительность. У меня не дрожали колени от избытка чувств, но в этом и не было нужды. Нельзя всю жизнь оставаться четырнадцатилетним.

Хуан не замедлил сделать мне предложение. Отец представил невероятную картину, как непокорная дочь в белом платье склоняет голову перед священником и приносит брачные обеты, и принял предложение в два счета, поблагодарив святую Маргариту, покровительницу несчастных, попавших в безвыходное положение. Барселона – город, где совершаются чудеса. Я согласилась выйти за Хуана замуж, зная твердо, что он прекраснейший человек и я не заслуживаю его. Мне казалось, я научилась любить не только сердцем, но и рассудком. Я давала согласие не как взбалмошная девчонка, а как зрелая женщина. Какой мудрой я себя чувствовала! Моя мать могла бы мной гордиться. Чтение книг не прошло даром. Принимая его руку, я думала, что больше всего на свете хочу сделать Хуана счастливым и создать с ним крепкую семью. Какое-то время продолжала верить, что так и произойдет. Я по-прежнему была очень наивной.

Люди живут надеждой, но судьбой распоряжается дьявол. Венчание назначили в церкви Святой Анны, расположенной на крошечной площади, позади букинистического магазина. Мы разослали приглашения, заказали обед, купили цветы и арендовали машину, в которой полагалось доставить невесту к дверям церкви. Я твердила, что предвкушаю радостное событие и скоро наконец обрету счастье. Хорошо помню ту пятницу в марте, ровно за месяц до бракосочетания. Хуан повез в Тиану заказ для важного клиента, и я находилась в магазине одна. Услышав звяканье колокольчика над дверью, я подняла голову и увидела Давида Мартина. Он почти не изменился.

Давид Мартин принадлежал к числу тех, кто не стареет. Внешне, во всяком случае. Многие не преминули бы пошутить, что он, наверное, заключил договор с дьяволом. Многие, но только не я, поскольку знала, что в очарованной своей душе Давид верил, что так и было, хотя его личный бес являлся персонажем вымышленным, поселившимся на задворках сознания под именем Андреаса Корелли, парижского издателя. Зловещий образ, написанный темными красками, казалось, вышел из-под пера самого Давида. Но в мыслях Давид не подвергал сомнению, что Корелли нанял его для написания сатанинской книги, фундаментального текста новой религии, проповедующей фанатизм, ненависть и разрушение, которая подожгла бы весь мир. Эти и многие другие галлюцинации опутывали его, как вериги, однако ничто не могло поколебать уверенности Давида, что книжный бес охотится за ним. Ведь он, глубокая личность, эрудит и умница, не нашел ничего лучше, чем обмануть дьявола и, нарушив договор, в последний момент уничтожить очередной “Malleus Maleficarum” [70] «Молот ведьм» – демонологический трактат; написан в конце XV в. . Вероятно, причиной тому была благодать, исходившая от его невыносимой ученицы: прозрев, он увидел свет и отрекся от пагубных замыслов. Вот для чего нужна была я, прекрасная Исабелла. Не доверяя никому и ничему, а тем более счастливому случаю, я все же надеялась, что моих девичьих чар и времени, проведенного вдали от тлетворной атмосферы Барселоны (где его к тому же искала полиция), окажется достаточно, чтобы Давид излечился от помешательства. Но едва заглянув ему в лицо, я поняла, что четыре года странствий в неведомых краях не помогли. Как только он улыбнулся мне и сказал, что соскучился, сердце мое дрогнуло, я расплакалась и прокляла судьбу. Ему стоило лишь погладить меня по щеке, и я почувствовала, что по-прежнему люблю своего персонального Дориана Грея, сумасшедшего избранника, единственного мужчину, кому готова была позволить делать со мной все, что он пожелает.

Я не помню, о чем мы говорили. Первые мгновения расплываются в памяти. Воздушные замки, которые я настроила в воображении за годы отсутствия Давида, обрушились на меня в пять секунд. И с трудом выбравшись из-под обломков, я сумела лишь нацарапать коротенькую записку Хуану, положив ее на видном месте около кассы: “Я должна уехать. Прости, любовь моя. Исабелла”.