Карлос Сафон - Лабиринт призраков

Фернандито наивно верил, будто успешно освоил азы искусства сочинения небылиц, пока судьба не сделала его свидетелем сольного выступления, которое маэстро Фермин Ромеро де Торрес посчитал уместным дать в больничном зале ожиданий в тот самый момент, когда Алисия безнадежно уходила в сумрак на хирургическом столе. Субъект с портфелем представился заместителем директора больницы и выразил желание выяснить обстоятельства ранения и попросил документы. В ответ Фермин выдал виртуозную импровизацию, исполнив ее с блеском на одном дыхании. Прежде всего Фермин отрекомендовался доверенным лицом гражданского губернатора Барселоны, кого смело можно было назвать баловнем судьбы и любимчиком властей в провинции.

– Сведения, которые я могу сообщить вашей милости, деликатнейшего свойства, – с нажимом произнес он.

– У сеньориты очень тяжелые ранения, и они явно получены в результате насилия. По закону я обязан известить полицию.

– Я бы вам не советовал, если только не хотите встретить завтрашнее утро помощником в регистратуре в придорожной амбулатории где-нибудь за скотобойней в Кастельфольит.

– Что вы имеете в виду?

– Все очень просто. Присядьте и выслушайте меня внимательно.

Фермин сочинил дивную историю. По сюжету Алисия, получившая вымышленное имя Виолета Леблан, стала дамой полусвета или, точнее, ночной бабочкой высокого полета. Она оказывала неоценимые услуги губернатору и друзьям-приятелям из Конфедерации предпринимателей, помогая им получить жирный кусок за счет негласных договоренностей с членами Вертикального синдиката.

– Вы же знаете, как проворачивают подобные дела. Пара бокальчиков бренди, шелковые кружевные нижние юбки, и голова идет кругом. Иберийские мужчины – настоящие мужчины, и сторона средиземноморского побережья не имеет значения.

По признанию Фермина, во время цветочных и эротических игр с важным человеком тот слегка переусердствовал, и драгоценная Виолета получила серьезную рану.

– Увы, нынешние девицы весьма изнеженны, – закончил он.

– Однако…

– Между нами, следует иметь в виду, что разразится скандал, если просочится слух об этом промахе. Представьте, что у сеньора губернатора есть верная жена, восемь детишек, пять постов вице-президента в сберегательных банках и мажоритарный пакет акций в трех строительных объединениях, где состоят также зятья, кузены и родственники персон, занимающих высшие посты в нашем превосходном правительстве, в соответствии с канонами нашей обожаемой отчизны.

– Я все понимаю, однако закон есть закон, и я должен…

– Вы должны беспокоиться об Испании и репутации ее лучших представителей, как я, например, или мой сопровождающий Мигелито, который сидит тут с видом, будто обделался от страха. А он, между тем, второй крестник самого маркиза де Вильяверде. Мигелито, подтверди.

Фернандито прилежно закивал.

– Но от меня-то вы что хотите? – возмущенно спросил чиновник.

– Послушайте, лично я в таких случаях – а, поверьте, у меня большой опыт – всегда вписываю в анкеты имена, позаимствованные из сочинений почтенного дона Рамона Марии дель Валье-Инклан, поскольку доказано, что столь рафинированная литература обычно остается за пределами списка обязательного чтения сотрудников Верховного управления полиции и едва ли кто-нибудь заметит подтасовку.

– Неужели вы думаете, что я способен на подобное глупое ребячество?

– Бумажную работу предоставьте мне. А вы сосредоточьтесь на щедром вознаграждении, которое наверняка получите за мужественное служение отечеству. Испания держится на таких патриотах, день за днем. Не то что Рим. Там хорошо окупалось предательство.

Давление заместителя директора подскочило, превысив все разумные пределы: он побагровел и затряс головой, изображая благородное королевское негодование.

– А как ваше имя, можно узнать?

– Раймунд Луллий, к услугам вашим и Испании, – ответствовал Фермин.

– Какой позор.

Фермин пристально посмотрел ему в лицо и кивнул:

– Именно так. И есть ли способ противостоять позору, кроме как замести его под ковер и держать под спудом?

Через час Фермин и Фернандито по-прежнему сидели в зале, дожидаясь известий из операционной. Выпив по настоянию Фермина чашку горячего какао, юноша начал приходить в себя и постепенно успокаиваться.

– Фермин, как вам кажется, вашу историю проглотят? Не слишком переборщили со скабрезными подробностями?

– Фернандито, мы посеяли семена сомнения, что очень важно. Начиная врать, необходимо учитывать не правдоподобие выдумки, а корыстолюбие, тщеславие и глупость собеседника. Люди никогда не лгут другим, они лгут самим себе. Искусный враль преподносит дуракам на блюдечке лишь то, что те хотят услышать. Вот и весь фокус.