Себастьян Фолкс - Энглби

Специфика ходатайства вынуждала Тиндалла атаковать его по существу, что он и делал сразу с двух флангов: во-первых, сам диагноз — невнятная чушь (тут не поспоришь!), а во-вторых, даже если в нем что-то есть (что неочевидно), это вряд ли существенно (ему нравилось это слово) уменьшает степень моей ответственности.

Все сошлись на том, что главное — в какой степени мои оценки определялись психическим состоянием. Тиндалл настаивал, что моральные соображения в моем случае сопоставимы с медицинскими, так что судить об этом психиатры правомочны в той же степени, что его светлость судья и коллегия присяжных. Это вопрос лишь здравого смысла и интуиции. Эксли немного отступил, но подчеркнул, что его коллеги все же внесли свой «вклад».

Харви начал контратаку с огромной цитаты, которую откопал в одном из протоколов Апелляционного суда. Там старший судья говорит о «состоянии психики, столь отличном от психики обычного человека, что впору говорить о ненормальности… [влияющем] на способность волевым образом контролировать физичеcкие действия, соотнося их с доводами рассудка». Он изощренно манипулировал присяжными как «разумными мужчинами и женщинами», хотя предлагаемый тезис не имел отношения ни к науке, ни к логике: подсудимый точно был не в себе, раз его угораздило такое совершить.

Тем не менее все прокатило. Говорил Харви убедительно, вовлекая в рассуждения и его светлость судью, и присяжных, и даже меня, как будто разгадывал трудный кроссворд, благодарно принимая любую подсказку.

Но Тиндалл не сдавался. Теперь он напал на диагноз «личностное расстройство» как таковой. Если человек шизофреник, у него нелады с головой постоянно. А те, у кого не находят психического заболевания, — то есть я — попадают в специализированные клиники только после того, как совершат что-нибудь ужасное. Почему-то убийство считается достаточным основанием для освобождения от ответственности. Отсюда Тиндалл перекинул и правда пугающий логический мостик: если исходить из того, что психопатия — это отклонение от ментальной нормы, почему же психопатов нет в обычных клиниках, не имеющих отношения к пенитенциарным учреждениям?

Повисла противная пауза: все переваривали услышанное.

— Доктор Эксли, хочу адресовать этот вопрос вам. Сколько людей, именуемых психопатами, получают лечение до совершения ими убийства? Не является ли психопатия на самом деле лишь замысловатым термином для подлости?

Разумеется, Эксли не располагал сведениями, сколько некриминальных психопатов наблюдается у нетюремных невропатологов (подозреваю, от нуля до единицы), и малость растерялся.

Судья, однако, явно полагал, что обвинение поздновато сменило линию: суд уже перешел от общих категорий к прениям по существу — насчет степени моей неадекватности на момент преступления. Харви тут же вновь воззвал к здравому смыслу «разумного мужчины», потом опять обратился к Эксли, успевшему немного собраться и так выстроить аргументы, что стало ясно: они хоть и сложноваты для Тиндалла, но вполне доступны его светлости господину судье и господам присяжным. Он был прекрасен; после той минутной заминки он в самом деле был прекрасен. Как и Харви, от чуткого внимания которого не укрылось, к чему клонит судья. Тут Эксли предложил остановиться на биохимической стороне формирования личности, включая генетику, но судья встретил идею в штыки. С него довольно. Присяжные с ним согласились.

Сам поражаюсь, как я быстро тут адаптировался. Научился выстраивать день из маленьких событий. Скажем, семичасовая чашка чая: всегда крепкого, свежего и горячего, поскольку моя палата рядом с кухонным блоком. Если удавалось быстро выпить чашку и не упустить нужный момент, разносчица притормаживала и наливала мне еще. Тогда все утро не проходило чувство торжества. Или девятичасовой кофе. Я раньше был крайне разборчив: эспрессо, фильтр, капучино. А теперь уже с половины девятого исходил слюной при мысли о чайной ложке «Нескафе», растворенной в остывшем кипятке из столовского бачка.

Увы, больничная еда пахнет смертью и безумием. Этот запах я запомнил еще с того завтрака в Парк-Пруэтт. Теперь, наверное, больше нигде, кроме муниципальных больниц, не считают, что человек способен ежедневно есть на обед вареную морковь с жирной подливой и пудинг. Консервированные груши с заварным кремом? Откуда этот рецепт? Видимо, меню было составлено самим мистером Бевериджем еще в 1948 году и с той поры не менялось. К счастью, тут есть магазин, где можно прикупить вкусных вещей. Из-за них (наряду с таблетками) я набрал лишний вес — за год почти тринадцать кило.