Екатерина Кармазина - Идеалист

Уже в метро мне почему-то вдруг вспомнилась недавно прочитанная статья о цыганах и о методе, который они используют для дезориентации своих «жертв». Так вот, она достигается путем воздействия на три наших органа чувств одновременно. Так и есть, они редко подходят по одному, зачастую двое, трое. Одна начинает быстро, громко и безостановочно галдеть, включая в работу наш слух, вторая ходит вокруг, методично дотрагиваясь рукой то до плеча жертвы, то до спины, то до руки, осуществляя тем самым тактильный контакт и включая наше осязание. И, пытаясь не упустить цыган из виду, подключается зрение. Запуск трех чувств одновременно приводит к панике и полному рассредоточению внимания. Кстати, в эзотерической лавке товары наличествуют для четырех органов чувств из пяти существующих: благовония; музыка и гамма экзотического звучания; четки, массажные масла и другие, приятные на ощупь предметы; интерьерные необычные вещи, свечи и прочее. Выходит, что эзотерические лавки и цыгане, воздействуя на наши органы чувств, находят способ получить от нас деньги. А направлялся я тогда в гости к Валерии Викторовне, где собирался вручить ей приобретенного крокодила и блеснуть только что посетившими меня размышлениями.

Как я уже говорил, после окончания вводного курса на внутренних лекциях Братства эзотерики становилось все больше, психологии уже не было вовсе, а философия сводилась к редким упоминаниям об античных мыслителях, как и раньше, с акцентом на ученичество, служение и поиск истины. Слова «ученичество», «служение» и «истина» употреблялись настолько часто, что начали вызывать во мне раздражение. Ударение делалось на ученичестве при рассмотрении абсолютно любой темы, в любой области. Эту закономерность я заметил далеко не сразу. Мне понадобилось довольно много времени, чтобы понять это. На лекции г-жи Марины я упорно продолжал ходить и часто по два раза в неделю. Думаю, правилом Братства о возможности посещать любой низший курс пользовался не я один, но только я делал это с такой частотой и преданностью одному-единственному лектору. Продолжая посещать курс Марины Мирославовны с завидным постоянством, я слышал по-прежнему интересные, умело выстроенные и складно изложенные взгляды в сопровождении все новых примеров, сравнений и аналогий. Ее лекции все еще мне нравились. Как перечитывая классику, каждый раз открываешь для себя что-нибудь новое, так и здесь, с каждым разом для меня появлялось все больше оттенков, понятий, значений, закономерностей и параллелей. Что-то я слышал, словно впервые. Похоже, увлекшись женской красотой, я многое пропускал мимо ушей. Ничего не изменилось, я по-прежнему мог просидеть как завороженный два, а то и все три часа и понять, что лекция уже закончилась только по движению в аудитории. Но, слушая некоторые темы уже в третий, а то и в пятый раз, даже в том зачарованном состоянии, в котором я пребывал, слова все равно проникали в сознание и обретали какой-то смысл.

Как-то я пропустил несколько лекций подряд. Когда после довольно значительного перерыва я снова начал посещать занятия в своей группе, мне стало резать слух буквально все, что я слышал. Реинкарнация, космический закон, структура вселенной, планетарная цепь, глобусы, по которым путешествуют наши души, и много чего еще в таком же духе. Все это робко и прилежно излагала Юля. В какой-то момент я даже огляделся по сторонам. Люди в моей группе сидели как ни в чем не бывало, слушали и… записывали! И только одна девушка, художница, которая сидела прямо передо мной, вместо записей набрасывала у себя в блокноте какие-то эскизы. Хотя позже, на перемене, я услышал, что делала она это вовсе не от скуки, а оттого, что, рисуя, лучше усваивает информацию.

Из уст г-жи Марины порой звучали не менее замысловатые вещи: мифы, поверья, размышления о мироустройстве, но в ее изложении обходилось без мистики. Ничто из сказанного ею не коробило меня, при этом было интересно, причем захватывающе интересно! Разбирая платоновскую модель идеального государства, мне совершенно не казалось странным проводить параллели с нынешним положением вещей. То же самое с нравами и традициями изучаемых эпох, культур, их ценностями и особенностями, отличиями и достижениями. Было, о чем задуматься, что анализировать и сопоставлять. Кроме того, мифы, притчи и личное мнение Марины Мирославовны отнюдь не претендовали на научность.

Великое множество и разнообразие источников по излагаемому материалу говорило лишь о ценности и значении затрагиваемых тем, это были и учебники в том числе. При желании я мог углубляться в любую из них для самостоятельного изучения, пользуясь литературой не только из Дома, но и из своей университетской библиотеки. А вот книги на темы, которые затрагивала Юля, в нашей университетской библиотеке отсутствовали. И все, что она говорила, казалось странным. Странными казались и речи Форта, не по содержанию, по манере. Хотя и содержание, как я уже говорил, было слишком общим и расплывчатым, обо всем и ни о чем.