Екатерина Кармазина - Идеалист

Аня увлеклась сбором данных не менее моего, теперь она не обвиняла меня в предвзятости. Она призналась, что с самого начала не была в Братстве свободной, чувствовалось какое-то внутреннее сопротивление, которое она не могла объяснить. Что-то ей не нравилось, но она не могла проанализировать свои противоречивые чувства и тем более не могла облечь их в слова. Теперь мы занимались этим вместе, и наши мысли чаще всего совпадали. Виталик уже давно утратил некоторую долю уважения в глазах Ани, в то время как г-жа Марина, несмотря на все сделанные нами выводы, не теряла моего уважения. В наших дискуссиях Аня периодически пыталась нападать на Марину Мирославовну, но я останавливал ее. Мне хотелось верить, что г-жа Марина чиста в своих помыслах. Я понимал, что такая умная женщина вряд ли попалась бы в расставленную кем-то ловушку. Поэтому она точно знала и понимала, что делает. Но я снова и снова искал этому какое-нибудь объяснение. Если в игре под названием «Братство» Виталик исполнял роль пешки, то Марине Мирославовне была отведена роль королевы, что было очевидно. Она работает с новичками, а это самое сложное и важное. Она первая, кого видел каждый вновь пришедший в Братство. Она формулировала и закладывала в умы слушателей основу основ Братства — принцип служения и ученичества. Да, это манипуляция. Но, предположим, она делает это во имя Братства, являющегося смыслом ее жизни. Свято верит в его пользу, потому что, по ее мнению, оно делает людей и мир лучше. Это могло бы служить для нее оправданием.

В конце концов, реклама, которая сейчас повсюду, — это тоже манипуляция. Каждый продает свой товар, как может. Об этом говорила она сама на одной из лекций, на которой разбиралась модель идеального государства Платона. А на лекции в своей группе я слышал, что у нашего Братства имеются филиалы и что оно существует во многих странах мира. На этой же лекции говорилось и о цепи учителей, продолжателях тайного учения, тайных обществах и орденах. Тогда я подумал только об одном: если речь идет о реально существующей иерархии какого-нибудь ордена, то где в этой цепи Марина Мирославовна и наше Братство? В нашем Братстве главной была она, хоть и старалась делить свое первенство с Фортунатэ, являющимся главой официальным. Но не она придумала Братство! И даже не Форт! Выходило, что существует еще и руководство над ними. И теперь я был склонен предположить, что и сама г-жа Марина вполне может быть введена в заблуждение, видеть только одну, доступную ей часть некого неизвестного целого, деталь в механизме, которая сама по себе безобидна и работает на износ. На той лекции о филиалах и цепи учителей я написал в своей тетради:

Тайное общество — это интрига,

нет в ней начала, нет в ней конца.

Братство истины и общности духа

всегда запредельно, вне рамок ума!

Поверивший раз, никогда не отступит

и в беге по кругу увидит мечту.

Признать пораженье, вернуться обратно

под силу лишь мудрым, и лишь одному.

Чудо во всем, нет границ и предела,

но вектор быть должен, направленность, цель.

А форма меняется в мире природы,

как рек быстротечность и смена времен.

Я даже хотел показать эти строки Валерии Викторовне, потому что не понимал, как это вышло и что именно я хотел ими сказать. Думал, может, она мне объяснит. Потом передумал, потому что нужно было бы рассказывать и все остальное — о Братстве, о Марине Мирославовне. И вообще, не хватало еще, чтобы Валерия Викторовна узнала, что я начал писать стишки. А я действительно начал их писать. Потому что это был уже второй по счету стишок, первый был менее замысловатым и о страсти. Я сочинил его, когда она уезжала на свою творческую фиесту. Я тогда не находил себе места, а Валерия Викторовна еще и запретила мне звонить и даже писать сообщения! Представляя ее в поезде, я и схватил листок и начал писать:

Вы зашли в купе, и сразу

мое сердце взволновалось,

как же мне себя не выдать?

Постараюсь, может, выйдет.

Я сижу, и Вы так близко,

Ваши руки, Ваша шея.

Взгляд пронзает, и я слышу:.

«Что ты медлишь, ну же, действуй!».

Как же я скажу Вам честно,

что желать Вас — неизбежность,

что хочу припасть к ладоням,

Целовать их страстно, нежно.

Так сейчас Вы посмотрели,

что мороз пошел по коже,

но ловлю себя на мысли:

Боже, разве это можно?

Когда я написал эти строки, мне стало легче, настроение тут же улучшилось, я даже посмеялся и над собой и над всей ситуацией. Это были мои первые стихотворные пробы, и я собирался сделать все, чтобы о них никто не узнал, а Валерия Викторовна в особенности. Но здесь все было ясно как Божий день. А вот с первым стишком ничего не было ясно. Я попытался его анализировать и пришел к выводу, что в идее Братства, ордена, масонства есть что-то ужасно притягательное и ровно настолько же пугающе отталкивающее. Тайное знание, неординарность и избранность, цена за них — безусловная вера и вечное служение. Для не реализовавших себя интеллектуалов масонство может быть очень привлекательным. Низкий коэффициент интеллекта предполагает другие формы сект и фанатизма, более прямолинейные и менее изысканные. Когда Марина Мирославовна говорила об «Игре в бисер» Германа Гессе, за которую автор получил Нобелевскую премию, ее глаза светились особым огнем. «Игра в бисер» и «Паломничество в страну Востока», они связаны. Когда я читал эти произведения, с чем я мог сопоставить Касталию — царство духовности и братство хранителей истины? Только с нашим Братством. Она на это и намекала, отсюда и огонь в ее глазах. Говоря о мирской жизни, она подразумевала жизнь слушателей вне Братства, ту, в которую мы возвращались после каждой лекции. Но мне уже было известно, что в нее возвращались все члены Братства, но старшие ученики делали это только, чтобы переночевать. Члены ордена в книге Гессе отказываются от семьи, от собственности, от других житейских интересов. И живут они в удивительном государстве внутри государства, в Касталии. Над ней не властно время. В «Паломничестве в Страну Востока» бывший член братства, будучи уверенным, что оно распалось, вдруг обнаруживает, что все это время оно продолжало свое существование и свой путь, но без него. Он его оставил, ибо был слаб. Снова ассоциация с нашим Братством и учениками, которые его покидали. Со своим очередным открытием я уже хотел бежать к Ане, но подумал о том, чем же закончилась история главного героя великого произведения «Игра в бисер»? Он утонул. Он достиг вершины в Братстве и стал Магистром Игры, а после этого покинул его. Из Империи Духа он ушел в мирскую жизнь. И погиб. А кто Мастер в Братстве?