Александр Проханов - Громкая тишина

Начал читать четко и неторопливо, давая возможность своим слушателям осмыслить каждое слово. Когда закончил, не пришлось просить душманов высказывать мнения о решениях Ревсовета республики. Потянулись вверх сразу десятки рук, ораторы один за другим выкладывали все, что накопилось в душе.

Кто одобрял решения Революционного совета о примирении и широком помиловании, готов был хоть сейчас положить к ногам Ахмеда автомат и гранаты, а кто клял народную власть последними словами, а заодно и ее представителя — Ахмеда. В выступлениях некоторых душманов слышались знакомые ноты змеиного шипения контрреволюционной пропаганды относительно прихода русских в Афганистан, насильственного якобы обучения на курсах ликбеза их матерей и жен, отсутствия свободы веры, сказки о хитрой, шелковой веревочке, которой режим Кабула собирается задушить ислам. Вспомнили и о временах Амина. Пришлось тогда кое-кому испытать муки ада в тюрьме Пули-Чархи. Били, пытали током, травили злыми, голодными псами, расстреливали без суда и следствия. И все это делалось от имени революции. Вот и стали от нее, как от чумы, бежать люди из своего дома в горы. Не повторится ли заново эта трагедия? Не станет ли новая амнистия ловушкой для тех, у кого кровь на руках не засохла? А воевать дальше надоело, каждый день жди прихода смерти.

Многие боялись за судьбу своих семей, которые находились в Пакистане. Узнает начальство, что властям сдался, перебьют безжалостно родителей, жен и детей. Видели, как каратели в лагерях беженцев расправлялись с родственниками тех, кто перешел на сторону Кабула.

Ахмед понимал тревогу этих людей. Действительно, нужно было мужество, чтобы порвать, вырваться из хитросплетенной паучьей сети контрреволюции. Страх мешал вернуться с миром домой! А тут еще и ошибки, и промахи бывших руководителей республики, которые незамедлительно брала на вооружение душманская пропаганда. Справедливо говорили люди на джирге, что многие обещания народу, сладкие, как щербет, на деле оказались горькой полынью.

— Кабул взялся всех бедняков землей наделить, — рассказывал скуластый бородач своим товарищам. — Дали моему отцу участок из одних камней, а землица плодородная по-прежнему осталась в руках феодала. Только значится она теперь не за ним, а за его родственниками, а доход-то идет по-прежнему в его широкий карман. Где же она, эта самая ваша справедливость? — обратился он к Ахмеду.

Какой-то парень утверждал, что многие чиновники с партийными билетами в кармане ничем не отличаются от тех, что были при короле Дауде. Любят их руки бакшиш пожирнее, да с косточкой, обязательно сахарной. Такие за большие деньги и отсрочку призыва в армию устроят, и за границу детей богатеев направят на учебу.

«Эх, скорее бы закончить эту проклятую войну, пушки зачехлить, автоматы и пистолеты на предохранители поставить. Да засучить всем миром рукава халатов повыше, чтобы навести должный, революционный порядок в своем доме», — подумал разведчик.

Последним на джирге говорил мулла Ходжа Захир, а точнее задавал вопросы, не подымаясь со своего молитвенного коврика.

— А скажите, уважаемый господин Ахмед, какие умные головы посоветовали вашему правительству создать Высшую Чрезвычайную Комиссию по примирению?

— Такая комиссия создана по предложению благочестивых членов Совета улемов нашей страны, — ответил ему сущую правду Ахмед.

— А много ли священнослужителей поддерживает вашу власть?

— Сотни мулл не только поддерживают, но и активно участвуют в управлении государством, — ответил разведчик. — Посудите сами: двенадцать священнослужителей вошли в состав Революционного совета республики, более семисот представителей духовенства избраны в местные органы самоуправления.

— А на какие средства существуют в это трудное время мои братья? — не унимался Ходжа Захир.

— Государство взяло на себя содержание тех мулл, которые воистину думают о благе народа. А вы, почтенный Ходжа Захир, не желаете войти в их ряды, выполнив волю Аллаха, примирив божьим словом враждующие между собой отряды мусульман, благословить их на жизнь мирную и дела праведные? — в свою очередь задал вопрос Ахмед.

— Не торопите меня с решением, господин Ахмед. Я жду того времени, о котором сказано в Коране: «Пришла истина, и ложь не появится и не вернется». Мне нужен долгий срок на раздумья и советы с наставником моим, великим Аллахом, — ответил мулла.

Поднялся, взял в руки свой молитвенный коврик и, не глядя ни на кого, медленно и величественно пошел прочь от пылающего костра. За ним потянулась длинная послушная цепочка душманов.