Захария Станку - Ветер и дождь

Обед у братьев Нанеску не похож на тот, к которому мы привыкли в лагерной столовой. Они привезли с собой собственного повара. Продукты им доставляют из Бухареста. Вина из лучших подвалов.

Многие заключенные старались подружиться с братьями Нанеску. Среди них и принц Джим. Четверо из его предков сидели на престоле княжеств Молдовы и Валахии. Более далекие предки были владыками в Византии. Впрочем, не все историки это признают. Есть и другая версия, согласно которой византийские предки этой княжеской семьи владели только двумя ослами и жили в Истамбуле.

Принц Джим-Базиль Голеску небольшого роста, худенький, с какой-то развинченной походкой. Когда смотришь, как он шагает по аллее или по комнате, кажется, что его кости слабо пригнаны одна к другой. Зубы он давно потерял, во рту торчат только желтые сломанные резцы. Голос у него низкий, хриплый, тон всегда недовольный. Он критикует все и всех. Правительство, отправившее его в лагерь, состоит из жуликов и ничтожеств. Но точно таким же было и предыдущее правительство. Таким будет и следующее. Единственно кто достойно управлял Румынией — легионеры под председательством Хории Симы. В те счастливые дни принц Джим носил рубашку из зеленого шелка, подпоясанную новеньким ремнем С кобурой для револьвера, и не вылезал из бухарестских кафе и ночных баров. Но теперь принц стал англофилом и ругает Антонеску.

Кто-то спросил его:

— Почему вы были легионером?

Он ответил просто и убедительно:

— Потому что я хотел получить назад свои поместья.

— Разве их экспроприировали?

— Частично… Все, что осталось, я продал…

— А теперь вы перестали надеяться на легионеров?

— Их время прошло. Я теперь стою за Англию и западных союзников. Надеюсь, немцы скоро проиграют войну и я увижу новозеландских стрелков на Каля Викторией.

— Почему именно новозеландцев?

— Они мне нравятся. Я как-то видел их в кинохронике. Они все высокие, сильные, загорелые…

— А что вы сделаете, если вместо новозеландцев увидите на улицах Бухареста советских солдат?

— Тогда я застрелюсь.

— Вряд ли у вас хватит смелости.

— Если не хватит смелости на самоубийство, я уеду за границу.

— Неплохая идея, — говорит Помушоара Нанеску. — Но чтобы уехать за границу, нужны деньги. А у вас ведь ничего нет.

Принц озадаченно почесывает затылок и говорит:

— Буду зарабатывать на жизнь карточной игрой. Я ведь опытный шулер. (В лагере все это знают, и никто с ним не садится играть.)

— Это ведь ненадолго. Вас разоблачат…

— Тогда я пойду на содержание к женщинам…

Помулец, видимо, не без основания скептически замечает:

— Слишком поздно, Джим…

Вот кого охранял в лагере под Тыргу-Жиу Думитру Кичура, ехавший теперь рядом со мной по одной из дорог уезда Телиу. Где они теперь — братья Нанеску, принц Джим? Дошло ли до них, что прежняя жизнь кончилась навсегда? Бывший солдат Думитру Кичура это понял. Он твердо знает: нас много, а их мало. Но пока что они еще «смеют». Да, они смеют даже убивать… И одного убитого мы везем теперь в Блажинь, и его тело покачивается впереди нас, привязанное к седлу…

В полдень мы прибыли в Блажинь. И я увидел еще одно бедное село с невзрачными приземистыми домиками и маленькими пустыми двориками. Нас ждали, все село высыпало на улицу.

Со всех сторон раздавались вопросы:

— Где вы его нашли?

— Почему завернули в одеяло?

— Вы его уже опознали? Кто это?

Мы не отвечали. И не потому, что не знали, кого привезли… Нотариус, который шел впереди, все время отдавал какие-то распоряжения. Он уже не суетился, как в прошлый раз. Он приказал вынести во двор примарии стол и положить на него тело. Потом велел принести воды, чтобы обмыть его. Он отдал еще какие-то приказания, которые я не расслышал. Когда труп положили на стол, нотариус взглянул на него и вдруг побледнел. Судя по выражению его лица, я понял, что он только сейчас узнал убитого. Другие крестьяне, собравшиеся во дворе примарии, тоже только сейчас поняли, кто лежит на столе. И впервые люди назвали убитого по имени:

— Бедный Мардаре!

— Несчастный примарь!

— Несчастная его вдова!

— Вдова — это бы еще ничего. А вот ребятишки… У нее ведь целая орава голодных ртов… И все хотят есть… Кто теперь станет их кормить?

— Вот злая судьба!

— Скажите лучше: вот до чего доводит политика!

Я тоже посмотрел на покойного, но не обнаружил никаких признаков насилия. По-видимому, убийцы и в самом деле бросили его в болото живым. Крестьяне, собравшиеся во дворе примарии, вероятно, тоже это поняли. Раздались проклятия по адресу убийц. Кто-то крестился и шептал: