Захария Станку - Ветер и дождь

— Извините!

Он растерянно вернул Никушору пуговицу и удалился.

Таков был Майер с моноклем. Сеньор Алонсо был совсем другим.

Сеньор Алонсо был самым крупным мужчиной в лагере. Никто не знал его настоящего имени, но, так как он хорошо говорил по-испански и часто употреблял испанские словечки, его называли сеньором Алонсо. Я уже упоминал, что внешне это был типичный гангстер из какого-нибудь голливудского фильма. Когда я впервые сказал ему об этом, он ничуть не обиделся, сравнение это явно ему польстило. Он так прямо и заявил, что польщен этим сходством. Потому что американские гангстеры, по его мнению, — самые респектабельные люди в Америке. Впрочем, сеньор Алонсо был не только похож на гангстера, но и на самом деле занимался сомнительными делами. И любил этим похвастать. Он повадился приходить в наш барак чуть ли не каждый вечер и, войдя в мою комнату без стука, располагался в ней как у себя дома. Прекрасно понимая, что меня живо интересуют его рассказы, он понижал голос до таинственного шепота и говорил:

— Хотите знать, как я уничтожил Гросса-Кажеро?

Имя Гросса-Кажеро было мне хорошо известно.

Евгений Гросс приехал в Бухарест из Будапешта и основал в румынской столице импортно-экспортную фирму, которую назвал «Кажеро». Гросс был большим мастером давать взятки, и дела его фирмы шли блестяще. Вскоре, однако, раскрылось, что Гросс уклоняется от уплаты налогов, в газетах стали появляться разоблачительные заметки, направленные против фирмы «Кажеро». Но это было только начало. Когда в дело вмешалась прокуратура, выяснилось, что Гросс давал взятки довольно известным лицам и был на короткой ноге с видными политическими деятелями. Евгения Гросса принудили к уплате штрафа, и он покинул Румынию. Но имя его стало нарицательным. Все помнили это скандальное дело, я сам множество раз упоминал о нем в своих статьях.

— Как это вы уничтожили Гросса-Кажеро? — спрашиваю я сеньора Алонсо. — Насколько мне известно, его разоблачила прокуратура.

Сеньор Алонсо бросает иронический взгляд и снисходительно поясняет:

— Вы наивный человек! Прокуратура… суд… Без моей помощи ваша прокуратура не стоила бы и выеденного яйца. Гросса-Кажеро разоблачил я. Я и никто другой.

— Допустим. Но зачем вы это сделали? Вам-то что? Может быть, вы сделали это из зависти?

— При чем тут зависть? Мы были приятелями. Однажды я подал ему идею, посоветовал, как провернуть одно дельце. Разумеется, мошенничество. Но большое, колоссальное мошенничество, сулившее огромные барыши. Мы договорились и о комиссионных, которые полагались мне как автору идеи.

— И дело не удалось?

— Наоборот. Все пошло как по маслу. Но Гросс не сдержал слова. Мерзавец! Он отказался выплатить мне мои комиссионные. А ведь мы были старыми приятелями. Мы делали вместе дела еще в Будапеште.

— А собственно, почему вы оттуда уехали? Будапешт — красивый и веселый город. В Будапеште множество ресторанов и кафе. В Будапеште — Дунай и остров Маргит…

— Я не мог оставаться в Будапеште. Меня там преследовали.

— Кто?

— Полиция. Но, честно говоря, мне жаль, что я переехал в Румынию.

— А чем плоха Румыния?

— Она слишком мала. Для такого человека, как я, Румыния слишком маленькая страна… Если б я попал, скажем, в Америку, я бы перещеголял самого Аль-Капоне да и Диллингера я бы засунул в свой жилетный карман…

Он вздохнул.

— А если б я еще встретился с таким человеком, как вы…

— Как я? Интересно, зачем это в Америке вам понадобился бы такой человек, как я?

— Ну, это же просто… Я стал бы владельцем всех американских газет и передал бы их в ваше ведение: пишите о сеньоре Алонсо, восхваляйте ум и гений сеньора Алонсо, объясните публике, какой титан мысли сеньор Алонсо… Впрочем, там я взял бы себе другое имя. Более звучное и более счастливое.

— Вы верите в счастливые имена?

— Еще бы! Я убежден в этом так же, как убежден в том, что завтра взойдет солнце.

— Сеньор Алонсо… А что вы собираетесь делать после войны?

— Немедленно удеру из Румынии куда-нибудь подальше. Перееду в Париж, в Лондон, может быть, даже в Нью-Йорк. Румыния слишком маленькая страна. В Румынии мне негде развернуться. В Англии или в Соединенных Штатах я мог бы заняться даже политикой. Вы думаете, какой-нибудь Рузвельт умнее меня? Думаете, у него больше идей? Или больше энергии?

Я слышал о сеньоре Алонсо еще до войны. Он поставлял идеи коммерсантам и валютчикам. Кроме того, он занимался доносами на людей, уклоняющихся от уплаты налогов. В той мере, в какой позволяли обстоятельства, он переходил от теории к практике. Словом, он был гангстером. Но при этом дорожил своей «честью». Он говорил: