Захария Станку - Ветер и дождь

Он внезапно пригорюнился, вздохнул, потом встрепенулся и продолжал:

— Вы не знаете Радослава? Очень жаль! В этой стране никогда еще не обделывалось столько делишек, как теперь, когда началась война. И все эти дела, абсолютно все, шиты белыми нитками. Жаль! Очень жаль! Если б у меня была связь с Радославом, я бы подкинул ему настоящие идеи… Ужасные идиоты эти фашисты. На всю страну есть один-единственный сеньор Алонсо. И вместо того чтобы использовать его выдающиеся способности, они посылают к нему на дом полицейских, стаскивают его с кровати, и отправляют в лагерь. Поверьте, уже за одно это они вполне заслуживают погибели. И они погибнут. Если телегой управляют дураки, она обязательно свалится под откос.

Разговоры о том, что «телегой диктатуры» управляют глупцы и поэтому она обречена, я слышал уже не раз, не только из уст сеньора Алонсо. Такие речи часто произносились в бухарестских кафе. Желая переменить разговор, я спросил:

— Но почему же вас арестовали? На чем вы попались?

— Сейчас объясню. У меня были связи с господином…

Тут сеньор Алонсо назвал имя политического деятеля, о котором я никогда бы не подумал, что он может знаться с аферистами. Сначала я даже не поверил. Но потом решил: «А, собственно, почему бы и нет? Он ведь тоже человек! И тоже живет в нашем обществе. Следовательно, все возможно… Все… Все…»

— Я придумывал какое-нибудь дельце, — продолжал сеньор Алонсо. — Разумеется, прибыльное. Но иногда, чтобы его провернуть, требовалась помощь полиции. В таких случаях я звонил господину…

И сеньор Алонсо называет имя еще одного человека, пользовавшегося репутацией неподкупного блюстителя закона. Я уже не удивляюсь.

— Мы понимали друг друга с полуслова… Полиция устраивала обыск, пойманный на месте преступления делец, разумеется, просил о пощаде. И обещал любую сумму, лишь бы только дело не попало в суд. Ну что ж… ему шли навстречу: брали у него деньги, и до суда дело не доходило. Зачем отдавать человека под суд, если он за все заплатил сполна? После этого я обычно звонил кому надо и требовал свою долю. Но вот тут-то я и сталкивался с препятствиями. Вместо того чтобы честно со мной расплатиться, на меня набрасывались с бранью и угрозами… Должен вам признаться, что мне всегда нравились две вещи: шампанское и женщины. Шампанское я пью только сухое, а женщин предпочитаю пышнотелых блондинок…

Я перебиваю его излияния:

— Погодите. Вы так и не рассказали, почему вас отправили в лагерь. В чем же вас обвинили?

— В распространении злостных слухов. Вдумайтесь! Я распространяю слухи! Как будто у меня нет других дел! Но они решили избавиться от меня. Идиоты! Ведь я давал им на кусок хлеба. Да что хлеба… на сдобные булочки, на хлеб с маслом, на хлеб с икрой я им давал. И они же решили от меня избавиться! Ну судите сами — разве это не остолопы? Однажды я придумал комбинацию, которая могла бы их обогатить…

— И она не удалась?

— Наоборот! Все удалось на славу. И я, разумеется, потребовал свою долю. Вот тут-то их и охватила жадность. Они чуть ли не с кулаками набросились на меня: «Мало тебе того, что ты нахапал до сих пор, гангстер ты эдакий! От этого дела ты не получишь ни шиша!» — «Тогда я устрою скандал, — сказал я. — Расскажу всем, что вы за люди». Они начали смеяться: «Ты устроишь скандал? Ты, наверно, забыл, где ты живешь?» Словом, в ту же ночь меня вытащили из постели и отправили в лагерь. Мне даже не позволили взять с собой самое необходимое. И вот я здесь, за колючей проволокой, вместе со всякими мелкими спекулянтами и валютчиками. Разве я спекулянт? Ни разу за всю жизнь я не занимался спекуляцией… Ни разу…

— Ладно, сеньор Алонсо, не стоит расстраиваться. Надо терпеть. Война ведь тоже когда-нибудь да кончится.

— Вот этого-то я и жду с нетерпением. Как только война кончится, сразу смотаюсь отсюда подальше. Мое место не в Румынии. Вы еще обо мне услышите. Такой человек, как я, должен работать на международной арене…

Он снова пригорюнился и замолчал. Я тоже молчал. Потом он продолжал уже другим тоном:

— Когда я стану человеком, я и вас вызову к себе. Вам тоже перепадет кое-что из моего кармана. Из того огромного состояния, которое я составлю себе за рекордно короткий срок. Вот увидите…

Мечты, подумал я. Абсурдные мечты… Но разве в мире существуют мечты, которые хоть в какой-то степени не были бы абсурдными?

Вот уже два года, как закончилась война, а сеньор Алонсо так и не попал ни в Лондон, ни в Нью-Йорк. Он попал в Телиу. И я смотрел, как он, наклонившись, что-то шепчет на ухо человеку, который некогда был министром… Человеку, известному под именем боярина Пьера Цепою из Плоешти… Мне вдруг показалось, что сеньор Алонсо — призрак. Что это один из тех призраков, которые настигли меня здесь, в Телиу. На каждом шагу меня здесь преследуют призраки тягостного прошлого…