Андрей Углицких - На окраине Перми жил студент ПГМИ

В интернете о профессоре М. П. Еремине до недавнего времени ничего не было. Почти ничего. Явная несправедливость! Ведь Михаил Павлович — личность! Выдающаяся. Фронтовик, крупный филолог, серьезный, авторитетный литературовед, педагог. Свыше двадцати лет заведовавший кафедрой в Литинституте.

Для нас же, слушателей ВЛК конца двадцатого века, профессор Еремин открылся, как оригинальнейший, яркий пушкинист.

Один из любимейших моих преподавателей в Литинституте — профессор М. П. Ерёмин (Куратор спецкурса по А.С.Пушкину).

А еще Михаил Павлович обожал поэта Н.Рубцова. Который когда — то был его студентом. Души в Рубцове Николае Михайловиче профессор Михаил Павлович Еремин не чаял. Часто вспоминал о нем. Вот один из таких рассказов 43 43 Прим.: Полностью смотреть здесь: Андрей Углицких «Курсантиусы» в кн. Воспоминания о литературном институте: Книга третья. — Москва, 2010. — С.202—221. (http://lit.lib.ru/u/uglickih_a_k/text_0170.shtml) :

«Помню, в шестидесятых читал я как — то студентам очередную лекцию.

Посвященную тематике и проблематике литературных произведений, лекцию об идеях, лежащих в основе литературного творчества…

Как обычно, в самом конце спросил студентов:

— Вопросы есть?

Тишина. Никого. Потом, смотрю, в задних рядах поднимается чья — то одинокая рука:

— Можно?

— Сделайте милость, спрашивайте, молодой человек. Только, представьтесь…

— Рубцов Николай…

«Чувствую, у меня что — то дрогнуло внутри. Потому, что, к тому времени, я уже знаком был со стихами этого талантливейшего поэта — вологжанина. Наизусть знал и рубцовского „Доброго Филю“ и „Я уеду из этой деревни“». Но виду не подаю:

— Приятно познакомиться. Слушаю Вас, Николай.

— Я считаю, профессор, что ничего нового в литературе за последние две тысячи лет, в смысле, открытия новых тем, там, и прочего не произошло. Что все, что было — в «Илиаде» Гомера — любовь, ненависть, месть, зависть, коварство — то и осталось!

И, не дожидаясь ответа, Рубцов сел на место.

Не скрою, был я озадачен. Почему? Да потому, что Рубцов прав был.

Во многом. Если — не во всем.

Но потом взял себя в руки — и пошел плести «словесные кружева». Насчет того, что, возможно, действительно, ничего глобального не появилось, но, однако, в то же время, имело место уточнение, шла, так сказать, углубленная проработка открытого, освоенного мыслителями и писателями Древнего Мира, в том числе, и древними греками.

В общем, с миру по нитке — голому рубашка получилась.

Выкрутился.

Я же профессор, как — никак…

А профессор, по определению, должен все знать. А иначе — какой это профессор?

Так вот и познакомился с Николаем Михайловичем.

Лишь спустя некоторое время случайно узнал откуда это Рубцов так здорово Гомера, едва ли не наизусть, знает, цитирует…

Подоплека оказалась такова:

…Работала у нас в Литературном институте на кафедре античной литературы профессор Аза Алибековна Тахо — Годи. Вдова знаменитого философа Лосева.

Строга и требовательна была.

Считала, что все студенты Литинстута должны обязательно прочесть «Илиаду» и «Одиссею» Гомера. И потом — подробнейшим образом пересказать ей на зачете содержание этих книг.

Чтобы получить этот самый зачет. Если студент не может этого сделать — до свиданья! Никакого зачета по античной литературе не будет!

Такой, вот, педагог. Принципиальный.

Да, строга была!

Вот и требовала — почти невозможного. Почему? А вы сами — то пробовали, друзья, книги эти осилить? То — то! Голову сломать можно! До того «занудные», нечитабельные, фактически, в общепринятом понимании этого слова, тексты!

Особенно, для неподготовленного человека.

А Рубцов, надо сказать вам, студентом, не ахти, каким усидчивым был. Он постарше остальных, у него жизненный опыт побольше — детдом, служба на флоте…

Спиртным, конечно, увлекался. Было…

В общем, в срок он Азе Алибековне ничего не сдал. Хотя, пытался. Честно пытался читать. И даже — дошел до второй песни «Илиады»… А дальше бросил. Не выдержал. Уж больно тяжело!

Ладно, перенесли ему сессию.