Александр Лиса - Повелитель Песков

— Я не злюсь на Киру, Эллирия. — ответил я, — Сегодня она открыла мне глаза на то, как я дорожу вашей дочерью, и я благодарен ей за это. Я сегодня оставил медальон Повелителя лишь для того, чтобы она поняла — я этого не хотел. Я не кичусь своим наигранным положением и прекрасно понимаю, какая на мне теперь сложена ответственность. Но и ругаться, и ссориться с Кирой я не имею ни малейшего желания. Аника очень переживает по этому поводу, и я это чувствую. Я лишь хочу быть с Аникой, и чтоб никто от этого не страдал, понимаете?

— О, я как никто понимаю тебя, Алексис. Тебе выпало тяжкое бремя. Тебя выдернули из своего родного мира, и с первого дня появления в новом навесили ярлык Повелителя и возложили ответственность за население, которого ты даже не встречал до этого. Но такова твоя судьба, милый мой Алексис. Мы об этом поговорим еще не один раз, однако сейчас я хотела бы немного поведать тебе традиции и правила нашего мира, касающиеся отношений между мужчиной и девушкой. Ты ведь не против? — лукаво спросила она.

— Я хотел зайти к вам за советом после того, как провожу Анику в шатер. — дал я свое одобрение.

— Но перед этим я попрошу все-таки одеть медальон Повелителя себе на шею, туда, куда я тебе его повесила однажды, и откуда, я надеюсь, он уже никуда не денется, — сказала она ровным серьезным тоном и протянула мне медальон. Едва коснувшись моей ладони, будучи до этого холодным как лед, он потеплел, и моему по телу разлетелось спокойствие и осознание того, что ты на своем месте. Возможно, что это результат убеждений Эллирии, а может, и моего убеждения, но я почувствовал это так отчетливо, что видением это показаться не могло.

Я надел уже теплый медальон на шею, после чего посмотрел на Эллирию.

— Мы живем на этом острове не первый год, и пускай у нас нет тысячелетней истории, уходящей вглубь времен, но обычаи, которые мы чтим придуманы не нами. — начала свой рассказ Эллирия. — Ты не мог не заметить, что девушек в нашей деревне много больше, чем мужчин. И ты не мог не заметить, что все девушки между собой очень близко общаются. Большинство из них приходятся друг другу сестрами по крови и духу, так что после того, как кто-либо из мужчин обижает своими действиями хоть одну девушку — более ни с кем близости он не построит. Поэтому наши мужчины очень серьезно подходят к отношениям с девушками. Чаще всего, они затягивают с выбором супруги до глубокой зрелости, чтобы не ошибиться в своем выборе, — сказала Эллирия и выразительно посмотрела на меня, — Однако иногда бывало и так, что молодым людям казалось, что они влюблены. Они проводили вместе время, делили кров и постель, но через некоторое время понимали, что той искры между ними уже нет. После этого они расходились, но по обоюдному желанию, не задевая чувств и интересов друг друга, понимаешь? — просила она. Уж как мне было ее не понять, если в мое время и в моей стране такие отношения называли гражданским браком?

— Мне кажется, что я понимаю, на что Вы намекаете, Эллирия. Никто не должен никого обижать, верно?

— Абсолютно, Алексис.

— Эллирия… я Вам уже говорил, что меньше всего на свете мне бы хотелось причинить боль Вашей дочери.

— Я знаю это, но я хочу, чтобы ты определился, и в первую очередь сам в себе! Ты смелый и добрый, Алексис, но…

— Эллирия, — прервал я ее, — я понимаю Ваше беспокойство за дочь. Послушайте пожалуйста. Возможно, что наши чувства вспыхнули неожиданно и поспешно, и наши отношения кажутся поспешными, но поверьте мне, самое главное — они настоящие. Не важно, сколько времени уйдет на то, чтобы человек понял, что кого-то любит — жизнь, годы или миг. Важно то, что он понял. Важно то, что он заставил открыть свое сердце и готов отдать свою жизнь за эту любовь, что его переполняет. Я расцвел, Эллирия! После всех сложностей, что со мной случались я вновь расцвел. И я чувствую от Аники такое же тепло, что и я излучаю к ней. Сегодня я сказал Кире, что моя любовь к ее сестре может ей не нравится, но она есть и будет. Тоже самое я могу сказать и Вам. Я люблю Вашу дочь. — тихо закончил я.

— Что же… — уходя в минутную задумчивость, ответила Эллирия, — значит так тому и быть. Нет ничего важнее в мире, кроме любви, с подвигающей на волшебство. Уже поздно, Алексис, пойдем домой.

И мы неспешно направились к нашим шатрам. По дороге к деревне я не встретил ни Аники, ни Киры. Казалось, что после захода солнца жители деревни поспешили попрятаться в свои шатры, будто чего-то опасаясь. Мы шли по песку, теплому и приятному, утопая в его нежных объятиях по щиколотки босых ног. С моря дул легкий теплый ветерок, раскачивая огромные листья Тенериса. Я вспомнил про Антона, и повинуясь скорее внезапно рожденной мысли, нежели желанию, направился вместе с Эллирией к ее шатру. Пройдя тропинку, ведущую к моему дому, она подняла на меня вопросительный взгляд.