Александр Лиса - Повелитель Песков

— Тох… — тихо позвал я.

— У? — также неуверенно и тихо ответил он.

— А ты часто интересуешься жизнью местного населения? — не поднимая глаз спросил я.

— Хм… — деланно задумался Антон, — ну только иногда, когда совсем заскучаю. А что? — с ноткой заинтересованности спросил он.

— Да так… — вяло промычал я.

— Ну говори уже, чего ты надумал! — выдавая свою заинтересованность в полный голос спросил он.

— Я подумал о том, был ли кто-либо у Аники до меня… тихо произнес я, не поднимая глаз.

— Ааа. Ну даже сразу и не припомню… А тебя интересуют только те, что были до тебя, или во время тебя тоже? — спросил он, после чего я резко поднял на него глаза.

— Чего?

— Да успокойся! — поспешно капитулировал Антон, — не было у нее никого никогда! — давясь от смеха ответил он.

— Дурак! — вполне серьезно ответил ему я.

— Да ладно тебе. Я просто тебе завидую… — перестав улыбаться и опустив взгляд ответил Антон. — Твое приключение только начинается, а мое уже давно закончилось. — грустно произнес он.

— Антон, — также тихо позвал его я, — твое приключение не закончилось, а только потеряло для тебя контраст. Будь я на твоем месте, я бы тоже заскучал. Но послушай, неужели нет никакого варианта открыться?

— Шутишь? — вполне серьезно посмотрев на меня ответил Антон. — Что бы ты сделал, если бы узнал, что за тобой на протяжении очень долгих лет следили? Кроме того, что сам ты был рожден для кого-то, а не по воле природы? Ты бы обрадовался?

— Нет, — помолчав минуту, ответил я.

— Вот и поселенцы мои не обрадуются. — также помолчав ответил он.

Мы помолчали с минуту, после чего я почувствовал такое жгучее желание остаться одному, что даже оборудованная по первому слову техники берлога Антона не могла меня удержать. Я хотел в свой шатер из Тенериса, на свою круглую большую и удобную кровать, зарыться лицом в подушку и лежать так как школьник до рассвета, а когда только начнет светать — пойти к морю и встретить первые лучи солнца. Неплохо бы еще пивка у Тохи прихватить, или чего покрепче, но если кто из местных увидит у меня в руках предмет не из привычного для всех Тенериса проблем и вопросов не оберешься.

— Пойду я, Антон. — тихо сказал я и встал. — Устал за сегодня, спать хочу.

— Так оставайся! — с надрывной надеждой на мое согласие ответил Антон и также встал. — У меня около 5 спальней на любой вкус. Оставайся, Саня. Посидим еще, по чашечке чая, поговорим, а? — с жалостью посмотрел на меня Антон, однако оставаться у меня не было никакого желания. Я четко ощущал, что хочу остаться без чьего-либо внимания.

— Спасибо, Тох, но я все же пойду потихоньку. Хочу прогуляться, воздухом подышать свежим, голову проветрить. Я зайду к тебе еще на неделе, — сказал я, и начал обратный путь по запутанным коридорам его жилища. Отыскав около бассейна свою одежду, я оделся и направился к выходу в большой и темный зал, который уже не вызывал такого восторга и величия, как при первом моем его посещении. Единственным непонятным для меня оставалось сердце острова, которое все также мерно пульсировало, гоняя по венам-деревьям свою серую кровь. Пройдя через зал, я стал медленно подниматься по ступеням. Подъем не был слишком долгим, однако сил забрал не мало. Уже на последних ступенях, подходя к центральной комнате шатра Эллирии, до меня вдруг донеслись многочисленные женские пререкания. По голосу я смог определить Киру, Анику и Эллирию, однако если Кира была возмущена, Аника раздосадована, то Эллирия хранила взвешенность и рассудительность, и голос не поднимала.

— Я все-таки не могу понять, почему ты поощряешь ее легкомыслие? — возмущенно спрашивала Кира, скорее всего у Эллирии, — Неужели ты не видишь, он не тот, чей приход ты предсказала! Он принес в нашу семью смуту и соблазняет твою младшую дочь! Как можно это поощрять?

— Он меня не соблазняет! — кричала в ответ Аника, — Мам, я уже взрослая девушка и могу сама выбирать, с кем мне общаться и что с кем делать, и мне кажется, при всей моей любви к моей сестре — это не ее дело! — угрюмо закончила она, и мне ярко представилось, как она скрестила руки на груди и опустила голову, злобно посмотрев на Киру. Жаль я не мог их видеть. Стоп! Как это не мог? Я ведь могу все!

Улыбнувшись самому себе, я стал тихо превращаться в песок и растягиваться по ковру шатра. Моему взору открылась картина семейного совета: по центру, около круга для костра, где тихонечко играло пламя, в плетенном кресле сидела Эллирия с грустными глазами, а прямо перед ней справа и слева стояли ее взрослые дочери — Кира и Аника. Кира выглядела угрюмой и рассерженной, в то время как Аника открыто противостояла ей в рассерженности и кипела от возмущения.