Сергей Комяков - Запрещенная Таня

И как это красиво звучит для восторженных школьниц, не познавших мрази и низости жизни «поэтесса». А на самом деле очередной сорт говна, согласно остроязыкому Шкловскому. Но Шкловский-то был еще хуже. У нее никогда не было выбора. Она не могла вырваться из этой клетки так любовно устроенной советской властью. А он мог. Мог, но поднял руку и вернулся в самую большую страну на свете, где пишут на русском. Где он только и был нужен. За это заплатил и творческой импотенцией и десятилетиями жизни в страхе, который он скрывал умными фразами, произнесенными в ресторане Дома писателей. Трус и слабак. Говно, знавшее толк в сортах говна советской литературы.

Нет, были титаны. Вроде Шварца. Гросмана, Домбровского или Солженицына. Но они смогли спасти только себя. На всех у них не хватило ни сил, ни таланта.

А с коммунистами предстоит разобраться будущему поколению. Ее поколению это оказалось не под силам. Мы были карликами, которым объяснили что они великаны, чтобы карликов было удобнее использовать на лесоповале. Какой карлик согласиться валить лес? А вот великан с радостью согласиться, каждый великан согласиться. Это его работа — работа великана валить лес. Это опять пошло? Нет, ведь на каком — то из этих лесоповалов сгинул Костя. Ее Костя. Значит, она имеет право так рассуждать.

Мы были слишком слабы и выбрали из двух зол сильнейшее. Поэтому вместо Кремля нам и пришлось штурмовать Рейхстаг.

Сергей Васильевич осторожно открыл черную папку, с дипломом студентки Брединой Т. И. Он медленно пролистал его, держа папку на весу. Этот диплом имело смысл читать, если бы самолет в котором летела Таня, не взорвался неделю назад над Синаем. Так закончилось ее свадебное путешествие. Путешествие в страну грез, за которым должна была последовать защита диплома и новая жизнь.

На факультет уже знали о трагедии, когда эту папку принесла в деканат красивая девушка с темными кругами вокруг красных глаз. Оставила ее и ушла, ссутулившись, мелко переступая длинными красивыми ногами.

Сейчас Сергей Васильевич мог уже не читать этот диплом и не писать на него рецензию и отзыв. Но он пролистал его — череда уже не нужных слов и предложений. Наверное, пустых и наивных. Из папки выпал крошечный квадратный листок. Это был стандартный снежно-белый листок стикера, которые вешают, чтобы не забыть важное. Или не важное. Просто чтобы не забыть. Сергей Васильевич нагнулся и поднял его. Неровные буквы выдавали пережитое волнение Тани: «Наши мертвые ждут. Они алчут. Но мы им ничего не должны».