Юргис Кунчинас - Менестрели в пальто макси

А мужчины открыли новый бочонок. Ковш заплутал - кто-то хлебнул два раза подряд. Завязалась бесшумная кровавая перепалка, но людоеды быстро помирились - надо было беречь силы для вечера.

Катер береговой охраны пронесся на бешеной скорости мимо лагеря, выпустил очередь из скорострельного орудия, чем вызвал у всех взрыв ярости. Мужчины швыряли в море головни, дымящиеся бревна, но ни одно не попало в катер. Несколько раздосадованных людоедов для вида прошлись по берегу - не попадется ли какой-нибудь чудак-турист или осоловевшая влюбленная парочка. Ничего не обнаружив, еще более раздраженные, они вернулись к винному хороводу. К мужчинам присоединилось несколько женщин. Они почесывали косматые груди и непристойно пересмеивались. Время от времени кто-либо из мужчин вскакивал на ноги, тут же валил наземь первую попавшуюся самку и на виду у всех удовлетворял свою дикую похоть. Потом отряхивал песок и, гнусно ухмыляясь, усаживался ждать ковша. Самки же, терзаемые на песке, стонали от удовольствия, но некоторые едва сдерживались, чтобы не всадить нож в бок насильнику. Останавливали мудрые слова Старой: дождемся вечера! Женщины хотели вина, но еще больше - свежего мяса.

Наконец на горизонте показалось долгожданное судно с тремя дымящими трубами. Можно было надеяться, что, заметив дым костра, моряки хотя бы из любопытства спустят на воду шлюпку с матросами. Но пароход дал лишь пушечный залп и скрылся за горизонтом.

Смеркалось, потянуло ветерком и не было почти никакой надежды. Кончалась четвертая бочка вина, оставалось еще шесть. Захмелевшие мужчины валялись на шкурах, лениво поглаживая грязные женские ляжки, и постепенно погружались в сон. Очнувшись, вновь ползли к догорающему костру, где плескалось темное, черное вино.

В полночь, когда оставалось всего две бочки самого крепкого напитка, Старая пронзительно засвистела в костяной свисток. Женщины, истошно завывая, выставили ножи и кинулись на своих пьяных мужчин - мужей, любовников, отцов и братьев. Хлынула кровь - изо ртов, из перерезанных глоток. Мужчины были не в состоянии сопротивляться -они не успевали даже испугаться. Разбойницы прямо из ран пили горячую кровь. Затем отсекали головы - их складывали в сторонке.

Очень скоро в живых не осталось ни одного мужчины. Лишь растяпа Ба Милл, единственный умевший читать, с книгой в руке помчался бегом в дюны. Женщины пытались было за ним погнаться, но поняли, что незачем - мяса набралось вдоволь. Вновь до самого неба взметнулся костер. В отсветах пламени женщины рубили парное мясо, пекли жаркое и, мешая с кровью убитых, жадно пили вино. Они были настолько голодны, что обглодали кости. Насыщаясь, какая-то из них родила людоедика. Старая собиралась пожрать и его, но мать не дала. Это было единственное оставшееся в живых существо с краником.

Следующим утром женщины долго спали. Проснувшись, насадили головы мужчин на колья. Некоторые сели в фырчащий «Икарус» и покатили в Тильзит за вином. Остальные сбились в кружок и трое суток оплакивали умерших. Славили их доблесть, их тела и части тела каждую в отдельности. Плакали слезами, в полном смысле кровавыми. Рыдали не переставая, лишь изредка умолкая, чтобы перекусить и хлебнуть подоспевшего вина.

Оплакав убитых, они расселись по автобусам и уснули крепким сном. Всем снился только удавшийся пир. Иногда во сне какая-нибудь тревожно вскрикивала, а рука невольно тянулась к ножу. Однако нащупывала разве что недообглоданную берцовую кость вчерашнего возлюбленного. Вдоль берега на пути в Кранц прошла колонна грузовиков в сопровождении нескольких бронемашин, но не остановилась. Женщины всё спали да спали. Орал один лишь голодный новорожденный младенец. Он до крови истерзал материнские соски, но мамаша даже не проснулась.

На следующий день на взморье поднялась мощная песчаная буря - первая такая в XX веке и вообще первая в здешних местах. Позднее было установлено, что это были отголоски гибельного циклона «Диана». Оба автобуса были в мгновение ока погребены под слоем песка. Все женщины и новорожденный задохнулись.

Это событие подробно описано в «Энциклопедии нравов» (Каунас, 1944). Есть загадочные детали: автобусы, венгерские «Икарусы», не могли быть произведены до 1960 года. Их еще помнят старые каунасцы - они следовали по маршруту: вокзал -базар. Однако энциклопедия с точностью указывает координаты трагедии, а также политико-экономическую ситуацию описываемой поры. Единственная чудом спасшаяся участница этого пиршества в настоящее время живет на хуторе близ Пренай. Ей сто пять лет, но память ясная. Она записала на пленку несколько людоедских народных песен. Живет одна с кучей кошек и летучих мышей. Было бы некорректно раскрыть имя этой старушки, а также указать точное место жительства.