Юргис Кунчинас - Менестрели в пальто макси

Безмолвно вышли мы, унося черные зонты и мертвецки пьяную Долорессу Луст. Она еще выкликала: «Мусса! Мусса». А по проспекту в полной боевой форме дружно печатали шаг полицейские подразделения нашей древней alma mater, гарцевала конная гвардия. Долоресса умолкла.

Тогда я вспомнил о Броде через Вилию между Дворцом Слушки и Вытрезвителем. Решили недолго думая переправиться на Другой Берег. Над нашими головами со скоростью крейсера совсем низко пронеслись души знаменитых профессоров. Выйдя к Реке, мы снова построились.

Вода оказалась совсем не холодной. Когда мы забрели по горло, хватились Долорессы Луст. По течению плыла лишь ее черная шляпка... Оказалось, никакого Брода давным-давно нет. Как нет Пивного Ларька, Сарая, Комнаты Смеха, Тира, Военной Кафедры, Зарембы, Стуоковки 7 7 Речь идет о площади перед Кафедральным собором, построенным по проекту архитектора Л. Стуоки-Гуцявичуса. , что и говорить! Но мы все равно шли дальше. Даже когда по течению одна за другой поплыли наши черные шляпы, мы знай брели да брели под водой... Может, вернуться? - прошептал мне коллега Франц Теодор М. Я лишь покачал своей уже мертвой головой - боясь захлебнуться: н-е-е-е... Ведь Другой Берег совсем рядом. Всего пара шагов под бурлящей водой. Если мы не пойдем, кто покажет то место, где когда-то пенился Пивной Ларек? Лощинку, где Канатоходец так лихо провел дефлорацию нашей Долорессы?

Коллега вздохнул, сделал шаг, и его шляпа понеслась вниз по течению. Я вдохнул ила и двинулся следом за ним. На Другом Берегу, на Лавке Душ, о чем-то жарко споря, нас ожидали наши верные друзья.

1991

Людоеды прибыли на взморье на двух больших «Икарусах» выпуска 1960 года. Автобусы поставили так, чтобы они хотя бы отчасти заслоняли северный ветер, и высыпали на белый, как сахар-рафинад, пляж. Кучка мужчин немедленно отправилась в ближний лесок - засверкали топоры, один за другим стали ложиться стволы. Мужчины обрубили сучья, бревна отволокли на берег и развели огромный костер. Женщины выгружали из транспорта мешки с пряностями, закопченные котлы, катили бочонки с вином, расстилали облезлые шкуры для лежанок под открытым небом.

Костер взметнулся ввысь, его черный дым смешался с низкими кучевыми облаками, и тогда разгорелось ясное, почти белое пламя. Кто-то сверху бросил охапку свежесрубленных веток с хвоей - пламя чуть утихло. К дюнам поползли змеистые зеленоватые, багровые и фиолетовые клубки.

Из-за туч проглянуло солнце. Людоеды разделись до пояса, а некоторые вовсе догола - от костра валил нестерпимый жар. Они развели костер не тепла ради - днем этот дым мог привлечь суда, следовательно, и свежее мясо. Поэтому они усердно тащили бревна, швыряли их в костер, а вождь -рыжекудрый великан с гнилыми зубами - все требовал поддерживать огонь и не жалеть топлива.

Крупные женщины, ощерив желтые пасти с изъеденными гнилью зубами, возились неподалеку, раскладывая лук, чеснок, перец, лавровый лист, а дряблые груди натирали зеленым соком сосновой хвои. Они хотели благоухать для себя самих и не хотели, чтобы другие ощущали их запах. У каждой под рукой имелся длинный острый нож, и они мрачно поглядывали в сторону полуголых мужчин, пристально глядевших в открытый, безбрежный морской простор, - он был безжизнен.

Возможно, не столько от жажды, сколько от скуки, ярости и просто от распущенности они уже выбили втулки из нескольких бочонков с вином. Расположившись неправильным полукругом, пустили по косматым рукам деревянный ковш вместимостью около полуведра и молча пили. Отхлебнув положенное, издавали рычание и грязными пальцами, искривленными артритом и прочими гадкими болезнями, вытирали губы и снова ждали, когда ковш обойдет полукруг.

Которую неделю людоеды оставались почти совсем без пищи. Правда, на пути следования они напали на пастухов в ночном, но люди и лошади были такими тщедушными, что и на один зуб не хватило. У женщин громко урчало в животе, глаза горели лихорадочным блеском, особенно у беременных. Еще бы - им обещали сытный пир, много свежей человечины с моря, отличного импортного мяса. Женщины и угнали два автобуса, заманив в кусты водителей — двоих молоденьких олухов. Их они изнасиловали, потом растерзали на куски. Они съели также молоденькую людоедочку Ули Ю - та, закусив кисть руки несчастного, чуть было не улизнула в чащобу. И вот сейчас заботу о добыче взяли на себя мужчины. Однако они чрезмерно налегали на вино, и, видя как оно иссякает, а мужчины хмелеют, женщины сердито рычали и косились в их сторону. Их широкие лица слегка прояснились, когда на горизонте показалось несколько яхт - СР и «Голландец». Лица вновь помрачнели, когда, почти приблизившись, паруса стали удаляться и вскоре вовсе исчезли из поля зрения (в лоциях той поры иногда помечали: «Осторожно! Людоеды!»).