Игорь Фёдоров - Две истории

— Но человеку свойственен поиск, — вступился Олег за любопытного индивида, — это наша суть, иначе мы сидели бы у огня в пещере и ели мамонтов.

Рита подняла указательный палец вверх, призывая к предельному вниманию.

— Я, кстати, много размышляла, лежа под капельницей, насчет нашей сути и мамонтов.

— Давай, просвети.

— Ни один спортсмен, архитектор или поэт не пришел к своему любимому и полезному делу, потому что «хотел попробовать что-то новое». А вот драйверы, парашютисты, наркоманы, те — да. А теперь предположим…

Рита быстро съела ложку мороженого и вернулась к теме.

— Предположим, спринтер побегал стометровку три недельки и думает, а попробую-ка я бег с препятствием, а то с простого кайф уже не тот.

Олег засмеялся, чуть не расплескав кофе на стол.

— Ты погоди, еще не все. Потом он переходит на прыжки с шестом, и, — Рита опять попросила предельного внимания, — он думает, что сможет запросто соскочить с шеста и вернуться к простому бегу.

— И при чем тут легкая атлетика?

— Да ни при чем. Просто, что-то «новое» всегда связано с определенным риском. То есть, мы берем на себя ответственность за все возможные последствия. Не думаю, что бы кто-то захотел уколоться, потому что решил, что это полезно для здоровья. Если только он не полный идиот. А вот поэту этого «нового» не надо, он занимается своим любимым делом, потому что так велит сердце. Он сам переходит с ямба на хорей, когда захочет. Он ничем не рискует, кроме задетого самолюбия после конструктивной критики.

Она и посмотрела на свое отражение в ложке.

— Иными словами, мы знаем, на что идем, а стало быть — это все наша вина.

— Это тебя такие мысли посещали?

— Там такое посещает, что лучше никогда не пробовать ничего нового. Особенно прыжки с шестом.

— Аминь.

— Так что, если кто-то думает, что это его «беда», пусть и дальше жалеет себя. Я же стараюсь видеть мир таким, каков он есть, что бы не начать опять стучаться по ночам к своему соседу. Не думаю, что он будет против.

— А тут я со своими проблемами…

— Сечешь, парниша, — похвалила Рита, — почаще бы голову включал, цены бы тебе не было.

— Я постараюсь.

— Ладно, с моей жизнью разобрались. Ну, а ты что собираешься делать «после», учитывая, что у тебя уже грустный вид? Если тебя эта тема не напрягает.

Олег заметно помрачнел.

— Вернусь к родителям на время. А станет Сане три года, запишемся в садик и вернемся домой, если сможем… Ты что делаешь?

Рита, закончив с мороженым, принялась вылизывать тарелку.

— Самое вкусное, — пояснила она.

— Люди смотрят.

— Плевать мне на людей.

Олег улыбнулся.

— А ты все такая же, — заметил он.

Еще он заметил, что Рита, вытирая нос, внимательно смотрит на него, как гроссмейстер на шахматную доску.

— Олег! — слабым голосом позвала Катя.

Таким слабым, что сама себя еле слышала. Она нащупала в темноте телефон и нажала «вызов». Возле противоположной стены заиграла музыка. Сонный Олег осторожно, чтобы не разбудить Саню, встал с кровати, сел на край Катиного дивана и включил ночник.

— Воды принести?

— Саню надо покрестить, — медленно, вкладывая в каждое слово силу, прошептала Катя.

— Зачем? — нахмурился Олег, — Ему и так хорошо.

Катя закрыла глаза, собираясь с силами

— Я поняла, что я плохая мать.

— Ну конечно, — скептически усмехнулся Олег, — ты же отдала свою жизнь ради Сани.

— Это не показатель, — попробовала покачать головой Катя.

— Ну а в чем же ты плохая?

— Надо было проводить все это время… с нашим ребенком. Когда он держит головку. Когда режутся зубки. Что психолог говорил?

Зрачки Олега запрыгали вправо-влево в поисках ответа.

— Что?

— Достойно провести последнее время.

Он погладил Катю по голове.

— А ты, выходит, недостойно провела?

— С сыном… надо было.

— Ты часто с ним была.

— Надо было всегда .

— Такие обстоятельства…

— Последнее, что я могу… сделать… что бы ты покрестил.

— Ну ты же знаешь, как я к этому отношусь.

Катя схватила Олега за футболку и потянула к себе, но пальцы сорвались и рука лишь безжизненно упала на грудь.

— Слышишь ты! — злобно зашипела она, — Театр ему мой не нравиться. Крестить он не хочет. Я ради тебя курить бросила, я умираю! А через год ты уже другую найдешь. И она будет Сане мамой. Рита там, или не Рита.

Олег открыл рот, пытаясь возразить.

— И ты это сам знаешь.

— Хорошо, — кивнул Олег, — покрещу.

— Поклянись.

— Но… Библия не одобряет клятвы. Сама говорила.