Игорь Фёдоров - Две истории

— Ладно, — Рита встала, зашипев от боли, — делай, что считаешь нужным, по крайней мере, тебя не посадят. Но за тобой должок.

— А бескорыстная помощь теперь не в моде?

— Так же, как и китайские пуховики.

— Слушаю.

— Хочу в кино, давно там не была.

— Так сходи, — пожал плечами Олег, догадываясь, что будет дальше.

— Так своди. Ничего страшного не случиться, если муж пригласит свою приятельницу в кино.

— Жена в курсе, что ты за приятельница.

— Эта приятельница сейчас у тебя дома, и многим рискует.

— Ну ладно, — нехотя согласился Олег.

— Проблем не будет?

— С Катей? Она знает, что за все надо платить. И это же просто кино. Несерьезный вид искусства.

— Вот и порешали, — Рита направилась к прихожей.

Пока она мучилась с обувью, работая одной рукой, Олег осторожно заглянул в спальню. Катя спокойно спала и выглядела очень даже ничего, но кто бы знал, какие чудовищные процессы происходят с ее организмом.

— Когда пойдем?

— Когда заживет, — Рита продемонстрировала руку с чудовищной повязкой, — время есть, а пока звони, договаривайся, давай взятку, а про ЭТО лучше забудь.

— Постараюсь.

— Появиться хороший фильм, я позвоню.

— Хотя бы не в театр, — пробормотал Олег.

— Чего?

— Говорю, звони. Сходим.

— И пожалуйста, больше со своими проблемами ко мне не обращайся. Мне тоже тяжело.

Олег закрыл за ней дверь, послушал, как стихает звук ее шагов. В квартире стояла непривычная, для последнего времени, тишина.

— А она красивая, — сказала Катя.

— Кто? — не понял Олег, ставя пометку в учетном листе.

— Кто-кто, — проворчала Катя, разглядывая след от укола, — с кем ты там собираешься в киношку.

Наконец-то появились лекарства. И теперь Олег, загруженный всевозможными обязательствами, в том числе и уголовными, и прошедший практику под руководством медсестры, сам ставил уколы два раза в день, официально и вполне законно. Но, как известно, на последней стадии лекарства нужны только для того, чтобы больной более-менее достойно дожил отведенный ему срок и не сошел с ума от нечеловеческой, постоянно выматывающей боли. Ни подлатать слабое здоровье, ни хоть чуть-чуть продлить бесценную жизнь они не могут. Человек обречен, и это тяжелое знание требует большого мужества и у несчастного больного и его не менее несчастных родственников.

— Рита? Ну, может есть немного.

— Хочешь к ней вернуться. Когда-нибудь?

Все эти разговоры вызывали у Олега боль, но когда исход очевиден, они просто необходимы, чтобы между супругами не возникало отчуждения друг от друга. Так объяснял психиатр.

— Не думаю, что могу вернуться к женщине, изменявшая мне направо налево, — он убрал лист в папку, а пустую ампулу в специальный мешочек — даже если она ничего не могла с собой поделать.

— Но ведь ты не понимаешь, через что ей пришлось пройти.

— Вот именно, не понимаю.

— Меня же ты тоже не понимаешь.

— Я ее на наркоту не сажал.

— Ты никому ничего не делал, но женщины-то страдают, а помогать им как-то надо.

— Я мог из солидарности тоже подсесть, она предлагала, но не думаю, чтобы это ей помогло.

— Ну не обязательно именно так помогать. Просто разделить ее боль.

— Страдать вместе с ней, осознавая, что моя жизнь будет лучше без нее?

— Мою же боль ты разделяешь.

— Ты моя жена.

— А не была бы женой?

Олег хотел вздохнуть. Вздохнуть очень глубоко и тяжело, всем видом показывая, как ему осточертели все эти вопросы, ответы на которые должны быть максимально честными и одновременно нейтральными. Хотел, но не вздохнул. Во избежание скандала надо держать себя в руках и не говорить неосторожных слов. Но это получается далеко не всегда.

— А не была бы женой, была бы невестой.

— Сейчас я рядом с тобой, — не отступала Катя, — но и она когда-то была для тебя любимой.

— Когда-то была, а теперь она — прошлое, — сказал Олег и молча обругал себя.

Ах, эти неловкие слова и выражения, в других случаях безвредные, теперь причиняющие боль. Как бы там психиатры не консультировали, не готовили к неизбежному, сложнее экзамена для Олега не было и не будет. Но и Катя это тоже понимала, поэтому не стала раскручивать тему.

Олег пошел в ванную и включил воду.

Потерпи еще немного, с грустью подумала Катя. Скоро я уйду, тоже стану прошлым, и ты вздохнешь с облегчением. Но она, умница, таких слов не скажет никогда.

Когда Олег пошел отдавать Рите долг, Катя просто лежала на диване, ставшем ее ограниченным миром и просто смотрела на потолок. Ревновала ли она? Вроде бы, нет. Но…