Игорь Фёдоров - Две истории

Но именно эти темы присутствуют в «Историях». Как быть? А дело в том, мой дорогой читатель, что я не могу не думать, не размышлять и, самое главное, не могу не писать. Каждый в праве сам решить, насколько оправдано мое незнание той или иной темы и предъявить свои претензии. Но я свое слово сказал.

Евсеев, видный мужчина, отличный специалист и «так себе» товарищ, зашторил окна в своей холостяцкой квартире и нахмурился — что-то этим пятничным вечером ему хотелось, но вот что — непонятно. Читать — точно нет. Выпить пива — почему-то, тоже нет. Странно, все-таки пятница. Посмотреть телевизор, помыть посуду, послушать музыку, позвонить родителям (давно не звонил) — в тот же ящик. Даже спать, святое дело, и то не было никакого желания. А ведь — пятница.

Ну давай же, подумал Евсеев. Изобрети нам что-нибудь этакое, что бы наши враги обзавидовались. Чтоб их жены ночам не спали, рыдая от бессилия, а дети… ладно, детей мы пощадим.

Взглядом опытного дотошного искусствоведа-критика он внимательно оглядел комнату. Осмотрел все углы на мебели, оценил изгиб каждого завитка, заметил все блики на отражающих поверхностях. А вот над отклеенными краями обоев можно было бы и поработать. Изящная, ровным слоем рассыпанная пыль на новом секретере также не ускользнула от его внимания. В целом, увиденное ему очень понравилось, но ничем не помогло.

Наверно, придется напиться.

— Привет! — вдруг раздалось где-то рядом.

Евсеев, до этого момента считавший, что он в квартире абсолютно один, невольно вздрогнул. Он мужественно оглядел комнату еще раз. Выглянул в коридор, но никто оттуда не выскочил с веселым криком «Попался!».

— Привет, что ли? — снова услышал он.

— Кто здесь?

— Это я, Голос, — ответил Голос.

— Чей? — недоуменно спросил Евсеев.

— Что значит, чей? Твой, конечно.

Легкая волна недоумения колыхнулась в воздухе.

Евсеев осторожно, стараясь не задеть нечто невидимое, подошел к дивану, тихо сел и начал напряженно думать. Гость не докучал и тихо молчал где-то рядом. Настолько тихо, что Евсеев уже решил, что все галлюцинации на сегодня закончились, как вдруг услыхал:

— А я, пожалуй, тоже присяду. Хотя бы вот на стульчик.

Стул не заскрипел, и попробуй догадайся, сел этот Голос, не сел, и не сошел он, Евсеев, с ума от долгого одиночества.

— Удобный стул, кстати, — довольно заметил Голос, — а то, иногда, такая халтура попадется, спина затекает, а плечи словно каменеют от напряжения. Испытывал такое?

Он имеет плечи и спину, а значит и все остальное, и он обратился к Евсееву на «ты». Тот самый случай, когда дополнительная информация себя не оправдывает.

— Люблю уют и покой, — пробормотал Евсеев.

— Понимаю.

Время отмеряло несколько минут. Неловкость возрастала. Надо было на правах хозяина что-то говорить, развлекать гостя. Но только комната казалась привычно пустой.

— Надолго к нам? — выдавил, наконец, из себя Евсеев.

— Не знаю, — беззаботно сказал Голос, — чай попью и пойду. А может, и навсегда останусь.

— Чай хотите… то есть, хочешь?

Евсеев представил зависший в воздухе стакан, и ему вдруг захотелось в панике выбежать из квартиры. Но интерес был сильнее.

— А как ты его будешь… употреблять?

— Никак не буду, — ответил Голос, — у меня это не получится физически. У меня рук нет.

— А спина и плечи?

— А это я про вас, про людей.

— А чай-то тебе зачем?

— В чаепитие главное не процесс, а само мероприятие. Чтобы общение было доверительным, а помыслы чистыми. Китайцы не стали бы предлагать гадость всей цивилизации. Эти хитрецы, конечно, вечно себе на уме, но за чай им отдельное спасибо

Евсеев согласно кивнул и отправился на кухню. В проеме дверей он остановился.

— А если ты этот… вроде вымышленного друга?

— А если даже и так, разве это плохо?

— Да в общем-то, нет, — смутился Евсеев.

— Может, в таком случае, меня еще и чаем угощать не стоит? — шутливо рассердился Голос.

Усмехнувшись, Евсеев поспешил на кухню.

— Тебе какой? — крикнул он под звон посуды, — черный, зеленый?

— Черный, с молоком, без сахара.

— Просто смотреть на него будешь?

— Думаешь, я могу смотреть?

Евсеев некоторое время молча готовил чай.

— Что-то я совсем с тобой запутался, — произнес он.

— Когда происходит что-то выше твоего понимания, — поучительным тоном сказал Голос, — будь проще, не заморчивайся. Просто делай, что надо делать, и все!

Наконец Евсеев вышел из кухни и поставил на стол две чашки чая и блюдце с печеньем.