Игорь Фёдоров - Две истории

Катя чуть улыбнулась и попыталась кивнуть головой.

— Принеси Саню.

— Уже? Может «скорую»?

— И очки.

Хворост давно закончился, костер почти догорел, и только угли переливались темно-красным светом, да серый дым клубился из последних сил, как агонизирующая змея. От страха неизведанного Катя спрятала лицо в ладонях и только глаза смотрели сквозь пальцы.

Прошло два часа. Глубокая ночь плавно переходила в раннее утро. В комнате стояла тишина ожидания, после которой что-то должно случиться. Не хватало только часов, своим тиканьем отмеряя последние минуты. Как бы это не казалось странным, как бы это чудовищно не звучало, но они просто ждали, когда Катя умрет. От «скорой» толку не будет. Люди в белых халатах не повезут умирающего человека в больницу. От родителей только лишние слезы. Марафон закончился, больше ничего нельзя было сделать, кроме, как просто быть рядом.

Саня лежал на Катиной груди, макушкой упираясь в подбородок, а пальчиками правой ручки изредка стучал маму по плечу. Олег сидел рядом в кресле, с тревогой смотря на супругу и периодически вытирая глаза. Катя гладила сына по голове, потом опускала уже уставшую руку.

Она то проваливалась в дремоту, то резко возвращалась обратно, слабо оглядывая комнату, освященного светом ночника. Ее ноги и руки немели, в груди было холодно.

Вот и все.

Но она улыбалась. Слабо, почти невидимо, но улыбалась. Ее мальчики были рядом, и ни один, ни второй, не оставили ее, не предали, не обменяли на другую. Поэтому и темного человека нет, что она не одна. Только сейчас она поняла, что такое настоящее счастье.

Катя что-то прошептала.

Олег встал с кресла и сел на край дивана.

— Что?

— Говорю. Саня. У нас. Классный.

Катя закрыла глаза, а ее бледное лицо стало еще бледнее.

Олег дрожащей рукой погладил ее по щеке.

— Я…

Все угли стали черными и безжизненными. Катя испуганно смотрела на последний, слабый и тусклый.

Голос Олега дрожал. Его колотило, но рыданье застряло где-то в внутри и только слезы стояли в глазах.

— …тебя…

Уголек почти стал черным. В золе уже ничего не было видно и только слышался голос, но все тише и тише.

— … люблю.

Все.

— Нет! — Катя кинулась к кострищу, выхватив уголек и зажав его в кулаке. Боль пронзила ладонь, будто раскаленным гвоздем. Катя кричала, каталась по земле, вперемежку со снегом, стукнулась ногой о табуретку, испачкалась в золе, дергалась, как рыба на берегу, но никто, слышите , никто не украдет у нее тот момент, когда она была самой счастливой женщиной на свете.

Но вот все стало тихо, боль прошла и Катю окутал свет, описать который человеческим языком не видится возможным.

— Я их не забуду, — упрямо твердила Катя, — не забуду.

— Не забудешь, пообещал тихий добрый голос.

И кто-то взял ее ладонь в свою.

Возвращаясь к началу

После расставания с Катей Никита долго не находил себе места. Зная, что Катя просто так не смирится и отправится на поиски, он тут же взял отпуск. И в той ситуации он поступил правильно — парни из его бригады сообщили, что его разыскивала «одна милая особа».

— За алиментами приходила? — смеялись они.

Вот только Никите почему-то было не до смеха. Всегда считая себе не особо сентиментальным, он вдруг раскис, загрустил и стал плохо спать по ночам. По прошествии двух лет уже реже, но все же он вспоминал Катю и чувствовал непреодолимое желание вернуться.

Партия в карты была сыграна, по правилам проигравший должен был купить четыре стакана чая. Никита вздохнул, взял из куртки деньги и направился к проводнику. Поезд шел в свой пункт назначения, за окном проносилась ночная тьма, в стекле отражался вагон. И тут краем глаза Никита заметил свет далекого костра.

— Заблудился кто? — вслух подумал он, — Там же степь сплошная.

Ну, костер да костер. Разожгли, значит нужен — зима, как-никак. Тут надо идти будить проводника (ночь, все-таки). Вежливо улыбаясь, просить чай, смиренно выслушивать недовольное ворчание, будто к строителям, едущим на вахту, еще не привыкли. Но почему-то Никита, как загипнотизированный, не мог отвести взгляд от костра. Так и смотрел, пока поезд не отъехал дальше, и огонь исчез в темноте.

Пиши о том, что сам знаешь… Это скажет любой писатель начинающему автору. И будет прав.

Я никогда не употреблял наркотики. Мерзость какая! Мои друзья не резали себе вены. У меня умные друзья. Никто из родственников не болел раком — Бог миловал.