Сергей Яковлев - Советник на зиму

Последняя мысль как-то срифмовалась в его голове с Марантой, в свое время горячо рассуждавшей, что артисту можно и чего нельзя. На этот раз он подумал о ней легко, без обиды. Как она там, одна в большом старом доме, что поделывает? И кто все-таки подарил ей этот особнячок? Наверняка не обошлось без высоких покровителей. Но лопоухий Леша, теперь ясно, тут ни при чем, у него другие интересы. Забавно, что Низговоров мог соединить в своих фантазиях умнейшую изысканнейшую Маранту с этим пошлым недорослем. Господи, да если вспомнить, каким олухом сам-то Низговоров перед ней явился! Правильно сделала, что прогнала, не могла не прогнать. Почему бы, кстати, не сказать это ей в лицо, не повиниться перед ней? Увидит его нового, состоявшегося, способного взглянуть на прошлое с иронией — и у нее камень с души. Поди-ка все еще переживает, казнит себя, мучается… Так бы славно было провести эту ночку с ней за разговором! Вместе посмеяться и поплакать над той, давней ночью, что нагнала столько тьмы и жути! В самом деле, не завернуть ли к Маранте на огонек?

Он бы и завернул, пожалуй, это отвечало его настроению, да вот беда: не мог понять, куда забрел в своих рассеянных мечтательных скитаниях. В тумане не было видно ни зги. Откуда-то близко веяло гарью, раскаленным мангалом, горячим сбитнем. Как будто доносились даже разрывы петард. Должно быть, с площади, — где еще в городе могли так долго праздновать? Значит, он почти дома. Поход к Маранте придется отложить, устал. Сейчас поставит на огонь чайник, попросит Алису согреть постель… Или кто там сегодня, Наталья? Смущала неровная, вся в ледяных наростах, нечищенная, мало наезженная дорога — в центре города к середине марта не оставалось таких улиц. Ориентируясь по всполохам света в ночном небе, он сделал еще сотню-другую шагов в правильном, как ему казалось, направлении…

То, что предстало затем его взору, походило на сон, в котором вспоминается другой страшный сон. Низговоров вышел на открытое место, к началу крутого спуска, и вдалеке под горой среди непроглядного ночного марева увидел огонь.

Он не обознался. Это была та самая гора, что являлась ему во сне. Горел, казалось, сам воздух. В багровом тумане маячил знакомый силуэт трубы над зловещим бараком, но огонь исходил не оттуда. Пожар был дальше, за кладбищем. С треском и гулом полыхало единственное на всю округу жилое строение — большой деревянный дом Маранты.

Низговоров помчался к дому напрямик. Запутывался в полах своего роскошного пальто, по колено проваливался в рытвины с талой водой, запинался о поваленные кресты, падал лицом в глину свежих могил, поднимался, весь грязный, и снова бежал. Уже издали было ясно, что дом обречен и сгорит дотла. Пламя вылетало через лопающиеся окна, со свистом прошивало остатки кровли; ухали, проваливаясь, стропила, взлетали к небу столбы искр… Низговоров не надеялся потушить пожар, он летел с одной мыслью — о Маранте. Прекрасная, ненавистная, обожаемая, проклинаемая, мучимая и мучающая, близкая и недоступная, ежесекундно изгоняемая из памяти и против воли наполнявшая каждую клеточку его тела — она держала этот мир на своих хрупких плечах, все на свете одухотворяла своим присутствием, делала осмысленным и освящала верой. Фантазерка, никогда не перестававшая играть в игру, что поважнее всякой жизни, и святая, искупавшая своим существованием все грехи мира… Только благодаря ей, ее молитвенному заступничеству он продолжал жить, бороться и чего-то достигать, наивно полагая, что его успехи сокращают дистанцию между ними. Сейчас ему важно было удостовериться, что она жива и здорова, что мир еще постоит, не превратится за одну ночь вместе со старым домом в груду пепла и грязи. Хотелось услышать ее живое дыхание и стук ее сердца, не затерять ее след на земле…

Он был уже совсем близко, когда, наполовину ослепший и оглохший, с разбега наткнулся на чью-то массивую тушу.

Перед ним среди жара, дыма, пламени, воя и треска вырос, казалось, сам дьявол с черной головой и длинным хоботом вместо носа. Потрясенный Низговоров не сразу сообразил, что это рослый пожарник в противогазе. Он с надеждой стал озираться, но не увидел рядом ни машин, ни брандспойтов, ни других пожарников. Не было никого кроме этого страшного, неподвижно глядящего на него круглыми стеклами великана.

— Я Низговоров, первый советник губернатора! — крикнул Низговоров. — Мне надо видеть хозяйку этого дома. Где она?

Пожарник или тот, кто выдавал себя за пожарника, не проронил ни звука. А когда Низговоров, не желая тратить время, рванулся к дому в обход, случилось то, чего он уже не успел осознать: сильнейший удар по голове свалил его с ног.