Сергей Яковлев - Советник на зиму

— Ну что, забацаем веселье?!..

Низговоров обратил внимание, что все, что Леша произносил в этот день, было позаимствовано из навязчивых вульгарных рекламных роликов.

Толпа откликнулась ревом и аплодисментами. Бедного Потапа Степановича подняли, кое-как поставили в люльку; старик низко пригнулся и уцепился дрожащими руками за бортики.

— Потап Степанович! Мы здесь, рядом! Не бойтесь, мы с вами! — звонко кричала ему с земли Маргарита Разумовна, хохоча и вытирая слезы.

Убедившись, что корзина крепко привязана к помосту и ничего страшного не происходит, старик начал понемногу распрямляться, неуверенная улыбка снова появилась на его лице.

— Город ждет!.. Йе!.. — орал Леша, приплясывая.

— Как вам спонсор? — обратилась Маргарита Разумовна к подошедшим Низговорову с Асмолевским. — Прямо какой-то фонтан энергии! Говорят, самый богатый человек в городе?

— Хотелось бы знать, откуда взялось его богатство, — сказал Низговоров.

— Вадим, в наше время задаваться такими вопросами неприлично!

— Он просто нафарширован слоганами! — заметил Асмолевский.

Низговоров хотел уже повеселить компанию рассказом о том, что такое «абнава», но тут в разговор вмешался Марат Сафарбеевич.

— А вы вспомните, чем большинство было нафаршировано раньше, — сказал он. — «Кина не будет, кинщик заболел», «Надо, Федя, надо!», «А не хотите ли кофею?», «Овсянка, сэр!»… Одно другого стоит. Люди где угодно этого наберут. Если хотите, у них такое чувство юмора.

— Значит, наш Леха просто удачно вписался в заготовленную формочку. Счастливый! — подытожил Низговоров. — Инга, идите-ка сюда! — закричал он, увидев неподалеку Кандыбу. — Мы придумали для вас новую рубрику: «Интимно о легитимном»!

— Хе-хе-хе, — зашелся в мелком смехе Асмолевский. — «Смиренно о сокровенном», хе-хе-хе-хе…

— Вот опять мы над народом издеваемся! — с укором сказала Маргарита Разумовна. — А народ, смотрите, какой дирижабль надул… Это дирижабль?

— Нет, это аэростат, — сказал Козлов. — Дирижабль бывает с двигателем.

— Но мы же его потащим, станем двигать, — возразил Низговоров. — Значит — дирижабль!

— Потап Степанович, мы здесь, мы вас не бросим! — снова крикнула Маргарита Разумовна…

Тем временем Павлыч взял в руки топор и пошел обрубать концы. Люльку резко накренило и стало трясти: сигара аэростата колотилась в воздухе под шквальным ветром. Потап Степанович, обвыкнувшись в новом положении и потеряв, видимо, всякую опаску, перегнулся через бортик и с интересом следил за работой Павлыча. Все, даже кровно заинтересованная в безопасности губернатора Маргарита Разумовна, спокойно наблюдали эту картину, ничего не понимая в происходящем. Наблюдал и Низговоров, отвлекаясь на беседу, все еще в той приятной расслабленности от выпитого, когда окружающее воспринимается от случая к случаю, отдельными эпизодами, мало между собой связанными. Но по ходу событий им начала овладевать тревога. А когда Павлыч занес топор над последним истонченным от натуги тросом и замешкался, трусовато огляделся вокруг, когда его глаза встретились с глазами Низговорова — тот сразу все понял. Сейчас аэростат взмоет вверх, его подхватит свежий ветер… Ведь сама сигара не закреплена; фалы, за которые предполагалось тащить аэростат, свободно лежат на земле, о них пока никто не позаботился. Воздухоплаватель помоложе и поопытней, наверное, покувыркался бы в воздухе в свое удовольствие, подождал, пока оболочка немного охладится и сдуется, а затем мягко приземлился где-нибудь в окрестностях города. Но для Потапа Степановича такое путешествие должно было стать роковым.

Все ахнули секундой позже, словно один большой вздох пронесся над застывшей от ужаса поляной. Низговоров успел к тому времени взлететь на помост и ухватиться за самый кончик привязанного к люльке троса. Ноги потеряли опору, его стремительно подкинуло, над собой он увидел зеленое лицо Потапа Степановича с широко раскрытым беззубым ртом. Низговоров сразу понял две вещи: что его веса не хватает, чтобы удержать аэростат, и что сам он сумеет провисеть на выскальзывающем из рук конце очень недолго. Но даже и не подумал прыгнуть. Рискуя жизнью, цеплялся из последних сил.

С аэростатом между тем творилось что-то странное: он не взмыл, чего так боялся Низговоров, а начал вставать на дыбы. Люлька завалилась набок, из нее раздались отчаянные вопли потерявшего опору старика. Низговоров с надеждой бросил взгляд вниз: там Бабулян тащил на себя кормовой фал, за который чудом успел ухватиться; ему на помощь уже спешили другие; кто-то догадался зайти с противоположного конца, дотянуться до носового троса… Понемногу выровняли, поставили сигару горизонтально, подтянули к земле, держа теперь каждый трос в двадцать рук.