Надежда Днепровская - Визави французского агента

— Видишь, из-за тебя ребенок пострадал! Как приедем, переоденешься и больше не смей издеваться над чувствами арабов! — посмеиваясь, сказал Бернар, усаживая Ольгу в машину.

Они ездили на потрепанном, но исправном «мерседесе», который им выдали, так как с общественным транспортом здесь было очень плохо. По дороге, еще не остыв после приключения, увидели кафе и решили зайти, чтобы развеяться.

Хозяин радостно пригласил их внутрь. Там было очень прилично — курица, салат, хумус, баба гануш, пучок мяты, чай. Все свои пожелания Ольга уже могла озвучить на арабском, что привело хозяина в полный восторг, и он тоже пожелал сфотографироваться с Ольгой.

— Ты становишься популярной! — сказал удивленный Бернар. — Пора создавать фотоателье, где аборигены смогут сфотографироваться с тобой за денежки!

Еще через две недели они поехали в Каср аль-Хейр аш-Шарки, дворец в пустыне (Замок Восточной Стены), когда-то он был летней резиденцией небезызвестного Гаруна аль-Рашида, но уже много веков стоял заброшенным. Там Бернар поездил на верблюде, но как арабы ни уговаривали Ольгу, она куталась в хиджаб, строила из себя скромняшку и на верблюда не села. После приключения у Цитадели Ольга одевалась и вела себя как настоящая мусульманка, и, что самое удивительное, в этих одеждах ей было не так жарко, как в майке и шортах.

Со стороны улицы дом, где поселились Бернар и Ольга, ничем не отличался от соседних домов и выглядел глухой стеной с одной дверью. Зато двор представлял собой прекрасный апельсиновый сад с ухоженными дорожками, фонтаном, с розами, цветущими круглый год. Ольга смирилась с жизнью затворницы, лишь когда к Бернару приходили гости с женами, она могла общаться с новыми людьми.

Спустя год к ним часто стал приходить господин, которого Бернар представил как Мансура. Это был высокий, худой мужчина лет сорока. У него были совершенно белые волосы и голубые глаза, которые выделялись на смуглом лице. Они разговаривали с Бернаром только по-арабски, говорили о делах, касающихся ислама, оружия, банковских операций.

Софи подрастала, внешне она очень походила на Ольгу, только глаза и волосы у нее были черными, бегала по всему саду, лазила по деревьям, никого не слушалась, ни Ольгу, ни няню, только Бернара. Когда он бывал дома, воцарялись тишина и покой, Софи обнимала его за ногу и всюду ходила с ним как приклеенная. А когда он работал, она сидела на ковре по-турецки, тихонько читая книгу, которую он давал ей, беря наугад из груды ярких детских книг. Софи начала читать в три года на трех языках: арабском, русском и французском.

Няней у Софи была татарка Айше, которая окончила факультет востоковедения в Казанском университете, поступила в аспирантуру в МГУ, но неожиданно вышла замуж за сирийского кинорежиссера, который как раз в это время окончил ВГИК, и уехала с ним в Латакию. Детей у нее пока не было, и муж разрешил ей работать, чтобы она не скучала, тем более он был хорошо знаком с семейством Кузнецовых. Айше добросовестно относилась к своим обязанностям. Софи всегда была аккуратно причесана, одежда ее всегда была в порядке, несмотря на то, что девочка то и дело ее рвала и пачкала, лазая на деревья и устраивая маленькие плотины в арыке. Одновременно Айше занималась и ее развитием: чтением, письмом, счетом, рисованием. Ольга была довольна, что большую часть времени Софи находится с Айше. А сама увлеклась арабской каллиграфией по учебникам, ей очень нравилось арабское письмо. Три раза в неделю к ней приходила Исар, профессиональная танцовщица. Бернар договорился с ней о частных уроках для жены. И, хотя для Ольги, которая не любила никаких спортивных занятий, это было очень утомительно, она очень старалась добиться успеха, чтобы порадовать любимого.

А через год Ольга узнала, что Бернар живет с другой женщиной. Он сам ей рассказал…

— Лиля осталась одна с малышом, ее муж, сирийский летчик, погиб, ребенок болеет, она добивается возвращения в Ереван, эти бумаги так долго оформляются… Она ведь приняла мусульманство, стала гражданкой Сирии, а теперь хочет вернуться на Родину. Я ей помогаю, наша контора решила ее использовать, поэтому она будет со мной, а не с сирийской родней.

— Ты и со мной почти не живешь, зачем тебе вторая жена? — Ольга заплакала.

— Ну, сколько можно повторять? Ты чудный товарищ, прекрасный человек, ты милая, добрая, красивая. Мы даже иногда занимаемся любовью, но у меня нет перед тобой обязательств. Наш брак — формальность, так уж сложилось, мы партнеры, мы неплохо сработались, но не путай чувства и работу. И потом, в Коране сказано: «Ислам не только не считает монашество добродетелью, но и осуждает его, как полное противоречие природе человека, заложенной в него Аллахом. Если вы боитесь, что не будете справедливы к сиротам, то женитесь на других женщинах, которые нравятся вам: на двух, трех и четырех. Если же вы боитесь, что не будете одинаково справедливы к ним, то довольствуйтесь одной».